Не смотря на беспрерывную череду ненастий, благодаря близости Лели я чувствовал себя собранным и спокойным. Мышцы звенели от силы. Казалось, я, как былинный богатырь, могу перевернуть всю планету вверх дном, лишь бы найти рычаг.
Леля. Она была моим вдохновением. Моей силой и слабостью одновременно.
— Нестрель, ты сказал мэр ушел в горы перед своим исчезновением, — вдруг вспомнил я. Леля едва заметно встрепенулась и пожала мне руку, словно поздравляла с правильным течением мыслей.
— Да. Он был странным в последние дни, — поделился через плечо талькаирс. — Постоянно витал в облаках. Каждую свободную минуту проводил возле карты гор. Что-то помечал. Затребовал данные биологического сканирования. Мы делали, перед высадкой. А потом вдруг сказал, что ненадолго полетит в горы. Что-то проверить. Я видел его машину. Ничего для ночевки мэр не взял. Даже перекус не взял. Я думал, он вернется через пару часов. Максимум к ужину. Но… он так и не вернулся.
— Мы тоже думали о горах, — вдруг отозвался Аскольд. — Слишком странно, что колонии никогда не атаковали с той стороны. Словно боялись что-то там повредить. Мы просканировали все, что только можно. Но ничего особенного не нашли.
— Эрридий? — без особой надежды спросил я.
— Камушки как камушки, — пожал плечами Аскольд. — Используются только для бижутерии. Пластик заменяют. Такого добра на многих планетах полно. И получше есть. Некоторые на свету радугой играют. И даже ради них поселения не жгут подчистую.
— Эрридий прочный материал, — вмешалась вдруг Леля. — А мы говорим о чем-то хрупком. О том, что либо горит, либо даже взрывается без прямого попадания плазмы. Или погибает… Как вариант.
— Хм… интересное уточнение, — кивнул Аскольд и притормозил, чтобы поравняться с Лелей. Остальные агенты продолжали идти, не оборачиваясь, словно повиновались незримому приказу. — Что-то, что легко портится от температуры… повреждается или гибнет. Хм…
— Кстати. Большинство ископаемых можно снова перевести из жидкого или газообразного вида в твердый. И наоборот. И потом. Представьте, что поселения, по официальной версии, друг друга истребили. И вдруг тут высаживается некая корпорация. Разворачивает разработку месторождения какого-то ценного материала… Думаете, это не вызовет подозрений? А как добывать ископаемые настолько скрытно, чтобы даже современная аппаратура из космоса не засекла? Невозможно. Тем более, если добывать массово. А не массово — какой смысл? — Леля слегка отстранилась от Аскольда и придвинулась ко мне. Я пожал ее руку, ощущая такие уют и тепло, каких не испытывал в своей комфортабельной квартире, в полной безопасности.
Поразительно. Я лишился временного жилья… обоих временных жилищ. Но чувствовал себя так, будто бы владел даже не домом, настоящей роскошной крепостью. Да и вообще, словно я хозяин мира.
Бедро Лели, то и дело касалось моего, и привычный дурман в голове развеял остатки тревоги. А желание вернулось — предсказуемо и ужасно не вовремя.
Жар и тяжесть в паху нагнетались, сколько ни старался отвлечься. Но я все равно внимательно слушал Лелю. Хотя теперь меня куда больше занимали ее губы — яркие, маленькие, сладкие… И запах мандаринов вперемежку с мятой. Почему я мечтал об аромате цитрусового шампуня в волосах девушки? Я был глупцом. Нелепым глупцом с фантазиями о настоящей привязанности, которую стоит пронести сквозь годы. Запах Лели — такой изменчивый и такой родной — вот о чем стоило грезить.
— Значит… скорее всего речь о чем-то живом… — вдруг догадалась Плазма. Магрис так дернулся в кресле, что оно покачнулось, и агенты на долю секунды застопорились.
Леля кивнула мне и Аскольду.
Тот вернул жест с полуулыбкой. Теперь стало заметно, что на его верхней губе две маленькие родинки.
— Знаешь что-то, Магрис, — обратился к пленнику Аскольд. — Ничего. Рано или поздно расколешься. Деваться тебе некуда. Работодатель тебя похоронил. Вместе с колонистами. Про подземный город никто не знает. Ты один. И мы не отступимся. А наши методы ты, кажется, уже представляешь. Живым ты нам не нужен. Целым и подавно. Развлечемся.
