Нет, мистер Доджсон мечтал лишь об одной девочке — обо мне! Только обо мне и ни о ком другом. И пусть теперь он — герой не моего романа, мне нужно было верить, что я осталась единственной, кто целиком владеет его сердцем. Я всю жизнь свято верила в это.
Я отодвинула от себя альбом, и он с глухим стуком упал на пол. Мистер Рескин, стоявший позади, удовлетворенно закудахтал.
— А! Теперь видите? Видите, какой он? А вы-то небось думали, что вы единственная, да, душа моя? Держу пари, вы даже убедили себя в том, что вы особенная, что ваша дружба свята. А он после вас искал вам замену и нашел. Видите! Вы это видите по фотографиям. Ну и что вы об этом думаете?
— По-моему, очень странно, что вы показали их мне. С какой целью вы это сделали? — Я нетерпеливо поднялась с кресла: слишком уж я разозлилась, слишком была сбита с толку, чтобы продолжать сидеть. Несмотря на жару, я стала расхаживать по гостиной, еле сдерживая желание по-детски пинать ногами, раскидывая в стороны все, что попадалось мне на пути: какие-то непонятные предметы, скамейки для ног, картины. — Что вам с того, что вы показали мне эти фотографии?
— Я просто хотел, чтобы вы увидели его истинное лицо. Ведь он вас использовал. Разве вы не понимаете?
— Понимаю. — И я действительно это понимала. В некотором смысле я всегда это понимала. Например, наша сказка. Он извлек из нее для себя пользу, в том числе и благодаря мне.
— Вы были не более чем объектом — очаровательным, но все же объектом. Вы и не подозреваете, что вас ждет погибель.
— Что вы подразумеваете под словом «погибель»? — Резко развернувшись на каблуках, я уставилась на мистера Рескина, желая высказать ему в лицо то, что думаю, поскольку мне надоел и он, и его…
Игры. Мистер Доджсон пытался предупредить и все время оберегал меня.
— А то и подразумеваю: вы сгубили себя ради мужчины, который вас не заслуживает, а теперь не можете соответствовать тому, кто вас достоин. Ведь именно этого вы боитесь больше всего, не так ли?
Я промолчала. Хотя когда-то, возможно, согласилась бы с ним. Однако за последние несколько недель я словно заново родилась, словно получила второй шанс. Я увидела себя глазами Лео.
— А! Разумеется, я прав. Я всегда прав в таких делах! — Даже малейшее сомнение, посетившее меня, не могло укрыться от мистера Рескина. Его глаза торжествующе заблестели.
— Я не считаю, что погублена, как вы говорите… Ничего подобного! Если б это было так, я никогда бы не стала поощрять Лео, ибо слишком высокого о нем мнения. Отчего вы говорите обо всех нас такие вещи, такие ужасные вещи? Вы заставляете меня ходить к вам, обещая за это дружеское покровительство.
— И я сдержу свое слово. Просто мне хотелось, чтобы вы видели, насколько я отличаюсь от него. Мои чувства постоянны. Моя любовь чиста. Я никогда не искал вам замены. Вы — моя единственная душечка, моя кошечка… разве вы не видите, Роза, что я не таков, как все?
— Я не Роза. — Я старалась не повышать голоса — мне не хотелось, чтобы пришли миссис Томпсон или Софи, — но в то же время было нужно, чтобы он услышал меня раз и навсегда. Нужно, чтобы он меня узнал. — Я Алиса. Я не девочка-попрошайка, не девочка из сказки и не девочка с портрета, на которую вы сейчас смотрите! — Я, вскрикнув, смахнула портрет Розы со стола. Он упал на пол, и маленькая деревянная подставочка, на которой он стоял, развалилась надвое.
С каким-то животным воем мистер Рескин упал на колени. Схватив потрет, он прижал его к сердцу.
— Зачем вы это делаете? Почему вы пытаетесь уничтожить единственную вещь, что мне осталась от нее? Роза, моя Роза, моя кошечка… Ну почему ты меня так огорчаешь?
— Я не Роза!
— Не говорите так… не говорите. Мне нужно, чтобы вы были ею, разве непонятно? Нужно, чтобы вы были моей Розой, ведь она — это вы, она живет в вас. Вы с ней — одно целое, точно так же, как Доджсон и я. В этом вы не лучше нас. Мы все грешники. Даже Роза, чистая, милая Роза… она согрешила и умерла.
— Вы совсем не то, что он. А я никогда не буду ею. И никогда не пойду у вас на поводу, не опущусь до вашего уровня, до вашего бесчестья. Я не буду такой.
