Лорд Ньюри оказался удалым и жизнерадостным ирландским аристократом с черными вьющимися волосами и глазами с поволокой, одним из тех, что полагали, будто правила Оксфорда писаны не для них. Это мнение всячески поддерживалось и моей мамой, которая имела обыкновение выбирать студентов-любимчиков, как правило, титулованных особ.
Ради чего же в этот полдень собралась столь разношерстная компания? Лорд Ньюри со своими друзьями шумно веселился, молодые люди передавали друг другу фляжки, даже не пытаясь скрыть сие от посторонних глаз и постоянно грозя опрокинуть лодку. Мы все еще носили траур по Альберту, и среди белых льняных костюмов мужчин наши черные муслиновые платья смотрелись мрачно и громоздко, как дождевые облака. Мистер Доджсон каким-то образом держал нейтралитет: он не примкнул ни к сдержанному в проявлении эмоций семейству, ни к беззаботной молодежи. Я изо всех сил старалась, чтобы мистер Доджсон почувствовал себя комфортно, и во время прогулки по реке попросила его рассказать историю, но он отказался.
По прибытии в Ньюнем с его живописными парками, особняком Ньюнем-Кортни из светлого камня, выглядывавшим из-за пестревшего деревьями холма (Эдит всегда уверяла, что в один прекрасный день непременно будет жить в таком же великолепном доме, как этот), мистер Доджсон был тих и молчалив, но полезен. Он помог маме выбрать подходящее место под высоким дубом, занимался спиртовками для приготовления чая и отгонял жуков и пауков от разложенных угощений. Как только мы собрались пировать, расположившись на ярких лоскутных одеялах, он тихо сел в стороне от прочих мужчин, а мы с Эдит и Родой, не долго думая, устроились подле него, поставив тарелки себе на колени.
Мама позвала Ину сесть рядом с собой, так, чтобы моя сестра оказалась поближе к лорду Ньюри. И тогда я поняла, зачем мама его пригласила. Ина, как это ни странно, о маминых мотивах не догадывалась, потому что, проигнорировав ее просьбу, тоже выбрала место рядом с мистером Доджсоном.
— Лорд Ньюри, прошу вас, поделитесь с нами своими впечатлениями о первом годе пребывания в Оксфорде, — ослепительно улыбнулась молодому человеку мама. — Нам не терпится услышать, как вы, молодые люди, ладите между собой. Не правда ли, декан Лидделл?
— Что? Ах да, конечно, — опомнился папа, на миг оторвав взгляд от реки. Издалека доносился гомон соседних пикников: между деревьями звучали смех и говор. Летом Ньюнем был излюбленным местом встреч на природе, потому что каждый четверг граф Ньюнем-Кортни милостиво открывал свои земли для всех желающих устроить здесь пикник.
— Ваше потрясающее гостеприимство стало для меня приятным сюрпризом, — начал лорд Ньюри. Его глаза блестели, питаемые каким-то чувством, которое он пытался скрыть: я подозревала, что он втайне забавлялся, потому что, поймав его взгляд, друзья лорда сразу же активно начинали заниматься своими тарелками — накладывали туда вареную курицу и лобстера под майонезом.
— Благодарю вас, — ответила мама.
— Все ранее слышанное мной о поразительной архитектуре города, конечно же, оправдалось.
— Верно, верно, — закивал один из его приятелей с таким энтузиазмом, что чуть не опрокинул бутылку с лимонадом.
— А что касается пабов, то они гораздо лучше всех тех, где мне раньше доводилось бывать, — не удержался другой приятель лорда, после чего компания разразилась бурным хохотом и все стали похлопывать сказавшего это молодого человека по спине.
— Вот как? — Мамин голос, как и ее спина, сделались жесткими.
— Гибсон! — Лорд Ньюри, сдвинув брови, посмотрел на своего дружка, однако в глазах у него тоже плясали чертики. — Примите мои извинения за Гибсона, мадам. Он, кажется, не в себе.
— Мне жаль об этом слышать, — сказала мама. — Он болен?
— Нет, не совсем. — Лорд Ньюри подавил улыбку.
— Нет, мадам, я совершенно здоров, — еле ворочая языком, с набитым лобстером ртом выговорил Гибсон. — По крайней мере физически. За голову, правда, не ручаюсь.
— Да, бедняга не в своем уме с тех пор, как в первом семестре оставил сердце в постели любовницы, — заметил другой молодой человек и, хохоча, повалился прямо мне на колени. Я уловила запах алкоголя.
