— Ага, давай в пять, паря, я тоже постараюсь, чтоб не задерживаться. Заразил ты меня, ей-богу, своей идеей! — радостно заверил Филипп, пожал Митяю руку и скорым шагом отправился из двора на улицу, где была припаркована его «девятка».
Ехать он никуда не собирался, ему необходима была срочная связь с коллегами. Он уселся в машину и вынул телефонную трубку: разговаривать при постороннем он не стал.
2
Любопытная получалась штука. Вот, значит, размышлял Турецкий, на Юрку Гордеева повесили, по сути, убийство человека в дорожно-транспортном происшествии — пусть непреднамеренное, но кому от этого легче? Причем кто конкретно повесил? Следователь Заборов? Формально, получается, он, а по чьему указанию? Ведь без конкретного указания здесь обойтись не могло.
Предположим, Заборов этот — упертый дурак, решил, вопреки мнению своего коллеги из Генеральной прокуратуры Александра Борисовича, «упростить» обстоятельства происшествия и убрать из протоколов дознания все, что не укладывалось в самую примитивную, лежащую на поверхности версию. Итак, пьяный либо просто не справившийся с управлением адвокат грубо нарушил дорожные правила, результатом чего и стала авария со смертельным исходом. Но ведь уже существует криминалистическая экспертиза. Он пренебрег ею, то есть совершил служебный подлог. А на что рассчитывал? Разве не пришла ему в голову мысль о том, что те же Турецкий с генералом Грязновым никоим образом не выпустят результатов дальнейшего расследования происшествия из своего поля зрения? Но если и это его не остановило, то какова причина его «упертости»? Все то же самомнение, иначе говоря, врожденная дурь?
Вряд ли. Василий Петрович не показался Александру Борисовичу полным идиотом, а Турецкий привык верить своим впечатлениям, которые его обманывали чрезвычайно редко. Опыт все-таки. Значит, и причина здесь другая.
Следователь Заборов «озвучил» версию не свою, а чужую, и очень кому-то необходимую. Кому, например? А тому в первую очередь, кто так ловко организовал это ДТП, и более того — продолжает искренне верить в собственную неуязвимость. Поэтому и наплевать этому человеку, что будет потом со следователем Заборовым, если того захотят притянуть к ответу за полное его служебное несоответствие. Одним больше, одним меньше — какая разница! И человек этот настолько силен, что тот же Заборов даже и не решился возразить, а послушно изложил подсказанную ему версию. И теперь он должен подготовить постановление для задержания виновника уголовного преступления. Почему? А чтобы настырный адвокат не лез не в свои дела, а еще лучше — отдохнул бы некоторое время за решеткой, пока нужда в нем не отпадет окончательно. Вот тогда, «разобравшись» наконец со многими неясностями в деле, следователь с чистой душой сможет подписать постановление об освобождении из-под стражи господина Гордеева ввиду его невиновности. А чем он рискует? Карьерой? Или хороший гонорар важнее? Вот он и скажет: ну извини, коллега-юрист, с кем не бывает? Ошиблись. А впрочем, тебе же и на пользу пошло.
Здесь есть своя логика. Но она будет вовсе отсутствовать, если тот же Заборов хотя бы на минуту усомнится в том, что его решение о взятии под стражу человека, находящегося в больнице, будет немедленно опротестовано в вышестоящих инстанциях. А если он, зная об этом, все равно прет на рожон? Может быть, им сейчас важен именно сам факт, в этом-то все и дело? Пока посадят, пока выпустят… Система действует со скрипом, колеса проворачиваются, может, и верно, но медленно. А жизнь не стоит на месте, дела делаются порой стремительно, особенно криминальные. Вот и решение… Ибо в конечном счете проблема вовсе не в Гордееве, а в том человеке, которого он взялся защищать, — в Гусеве. Вот ее-то они — те! — и хотят решить максимально быстро. А тут Юрка со своей дурацкой папкой!
Александр Борисович, памятуя о совете Вячеслава Ивановича не притягивать раньше времени Костю Меркулова к решению этих мелких, в сущности, вопросов, все же решил, что сам он, даже и в новом своем качестве, будучи помощником генерального прокурора, тем не менее не должен вносить в чужое расследование частной инициативы. Есть определенный порядок, есть закон, которому необходимо следовать и не создавать при этом никакой путаницы и сумятицы. И следовательно, хочешь не хочешь, а Костю ввести в курс дела придется. Увы, но от этого теперь уже никуда не денешься.
