При всем желании помочь спасению старого товарища, которого сам же и предал, Олег Гриднев, готовый даже к публичному покаянию (что ж, и такое случается!), никуда не мог деться от объективной оценки своей деятельности. Слаб, что ли, человек? Да не в этом дело! Он же видел, как все они, коллеги по бензиновому бизнесу, стали «окучивать» своего же партнера, владевшего контрольным пакетом акций предприятия, построившего три десятка доходных автозаправочных станций с качественным обслуживанием и развитой инфраструктурой. Как буквально заставили его, в качестве платы за «крышу», расстаться с крупным универмагом на юго-востоке столицы, который перешел в руки… Нет, а вот этого уже не придумать! Костя ведь скажет: этого не может быть, потому что не может быть никогда! Тоже заезженная формула. Ничего страшного, у него появится возможность спросить у самой новой хозяйки этого супермаркета, когда та вернется с барселонского курорта. «Надо тщательно проверить! — прикажет он. — Мы не имеем морального права рисковать собственной репутацией!» И будет прав. Но — с одной стороны. Поскольку куратор дела Гусева — Ленечка Вакула — может абсолютно ничего не знать о финансовых делах своей молодой супруги. Такова жизнь…
Ох, забавная история!
Александр Борисович вспомнил о своем обещании относительно адвоката Штамо и позвонил своему старому другу, бывшему шефу питерского угро, а ныне начальнику ГУВД Северной столицы. Его просил о помощи Славка Грязнов. А теперь надо было срочно получить от адвоката все данные относительно тех «партий взяток». И заодно поинтересоваться, как он себя чувствует «в изгнании».
За этим занятием его и застал курьер от Дениса Грязнова, доставивший плотно запечатанный пакет с расшифровками.
Александр Борисович расписался в книжке у курьера, закончил разговор с Питером и вскрыл пакет.
Ничего не скажешь, аккуратная работа. Турецкий с удовольствием прочитал компьютерный текст, оригинал которого у девушек уже уничтожен, и удовлетворенно потер ладони. Еще бы заявление Гусева побыстрей — и можно к Косте. Даже нужно!
Он позвонил.
— Филя, черт возьми, вы где? Почему так долго?
— Мы поднимаемся, Сан Борисыч, — спокойно ответил Филипп. — У вас что, горит?
— Ну и вопросы же у тебя! — восхитился Турецкий, вставая и собирая со стола нужные бумаги.
— Ну и запросы же у вас! — парировал Филя, смеясь.
2
Меркулов окинул взглядом лежащую на столе кипу бумаг, которые принес ему в папке Турецкий, поднял голову, сумрачно посмотрел на Александра и сказал обреченно:
— Иди уж, я ознакомлюсь, позову… — И добавил привычно: — Не мешай работать.
Турецкий вышел в приемную и попал под прямой обстрел глаз Клавдии Сергеевны. По причине летней жары меркуловская секретарша позволила себе рисковую в ее возрасте роскошь — одеться легко. Не так, чтобы вызывать, скажем, у мужчин легкомысленные ухмылки, сдобренные изрядной долей мимолетной похоти, этого не было, а вот что было? Могли быть, например, ностальгические вздохи типа «где мои семнадцать лет?.. Где мой черный пистолет?..» и так далее. А так-то вроде все чинно. Вроде. Но полупрозрачная кружевная кофточка — явно нарочито тесна, юбка покороче, чем могла бы быть, и разрез на ней несколько… э-э, фривольный, и словно отлитая в бронзе, крупная нога лежит на другой ноге так, что… одним словом, вы куда это собрались, девушка, на ночь глядя? Вам случайно одной не скучно?
По-своему мудрая, опытная и щедрая душой и телом, но, увы, несколько безалаберная по жизни Клавдия вмиг расшифровала взгляд «Сашеньки». И расцвела бы еще больше, если бы это было возможно. Конечно, ее интересовали перспективы «пообщаться» с Александром. Тот повел себя мастерски: наклонился к ее ушку, увитому кудряшками душистых волос, вдохнул их аромат и прошептал:
— Человека спасаем.
— Как? — Она отстранилась.
— Не как, а от чего. От смерти, подруга. Я пошел, а ты держи руку на пульсе. К Косте — никого, включая генерального. Он должен мне дать ответ: либо — либо, понимаешь? Убьют — кто станет отвечать?
— Неужели все так? — печально вымолвила она, и это был не вопрос, а скорее констатация общеизвестного факта.
