— Отлично! — сказал вдруг незнакомец и резко тряхнул кудлатой головой. — О’кей.
Он посмотрел на меня и обнажил в улыбке почти все свои желтые от никотина зубы.
Я машинально улыбнулся ему деревянной улыбкой, не понимая еще, в чем дело.
— Все хорошо, — сказал незнакомец с вымученной приветливостью издерганного и, может быть, в самом деле душевно нездорового человека.
Он подошел почти вплотную:
— Вытащите у меня из кармана пистолет и переложите в свой карман.
Я нерешительно выполнил его просьбу.
— Вот так-то лучше. Надеюсь, теперь вы меня не опасаетесь?
— Нет…
— Давайте познакомимся. Меня зовут Ирвинг Лоусон.
— Олег Кондратьев.
— Значит, вы — ученый?
Я утвердительно кивнул головой.
— Я тоже. Я тоже ученый, — сказал Лоусон. — Мы с вами, к тому же, не только из разных стран, но даже принадлежим к различным социальным системам. И — говоря прямо — ваша мне нравится гораздо больше… Вы только что сказали, что у вас есть в запасе несколько часов. Я приглашаю вас в гости. Мне бы очень хотелось с вами поговорить. Просто поговорить — и все.
— Хорошо, — согласился я, чувствуя, что буду жалеть, отклонив приглашение этого странного человека.
— О’кей, — опять сказал он и, повернувшись спиной, пошел впереди меня через кустарник.
Овчарки теперь бесшумно бежали метрах в десяти слева и справа; только изредка в прогалинах мелькали их сероватые бока.
«Это не похоже на дрессировку, — невольно подумал я. И, взглянув на происходящее со стороны, окончил: — И Лоусон, пожалуй, тоже не похож на сумасшедшего…»
— Я узнал, что ваш корабль приближается к острову задолго до того, как он бросил якорь, — размеренно шагая длинными худыми ногами, говорил, не оборачиваясь, Лоусон. — Знал его водоизмещение и то, что это научно-исследовательское судно. Даже приблизительное число членов экипажа. Не знал лишь, под чьим оно флагом. Надо будет научить их этому, большое упущение с моей стороны.
— Кого — «их»? — машинально спросил я.
— Уже совсем недалеко, — сказал он, оставив мой вопрос без ответа. — Уже совсем близко. Вон… видите ту группу деревьев? Там моя резиденция.
При нашем приближении на одной из пальм громко защебетала черная обезьянка и ловко соскочила на плечо Лоусону.
— Все хорошо, Джон, — сказал он, погладив ее по спине.
Овчарки вышли из кустарника и остановились чуть поодаль.
— Дик и Рид, — кивнул он в их сторону.
— Понятно… — рассеянно сказал я, оглядываясь в тщетных поисках его резиденции.
То, что мне вначале показалось большим термитником, и оказалось входом в резиденцию Ирвинга Лоусона. Это был крепчайший железобетонный колпак, замаскированный под термитник и оборудованный, как настоящий дот, вплоть до крупнокалиберного (у него, очевидно, была слабость к крупнокалиберному оружию) пулемета у закрытой сейчас амбразуры.
— Тут целый арсенал… — невольно произнес я, когда массивная бронированная дверь, повинуясь какому-то скрытому устройству, отошла в сторону и мы очутились в этом доте-прихожей.
— Не иронизируйте, — сухо ответил Лоусон. — При образе жизни, который мне приходится вести, никакая предосторожность не может быть лишней.
В железобетонном полу открылся еще один бронированный люк.
— …К тому же, — продолжил он, — вот такие подземелья, оборудованные хорошей вентиляцией и кондиционерами, — самое подходящее жилище для этого климата.
Мы спустились по крутой винтовой лестнице и оказались в первом помещении, судя по всему, служившем ему спальней, столовой, кухней и рабочим кабинетом. Дверь — уже не такая массивная, как предыдущие, — вела куда-то еще дальше.
— Там у меня лаборатория, библиотека, мастерская и подсобные помещения. Хотите взглянуть на лабораторию?
— Да, конечно.
Он открыл дверь, за которой сразу же зажегся свет. Я взглянул через его плечо и увидел большой зал, уставленный электронной аппаратурой — в большинстве переносной — сложной даже на взгляд. Электронной аппаратуры хватало и в первом помещении, но то, что я увидел в лаборатории, не могло не вызвать, по крайней мере, удивления.
— Вы работаете от какой-то крупной фирмы? — спросил я.
— Плевать я хотел на этих выжиг! — резко ответил Лоусон.
