— Что это? — спросила Кендалл дрожащим голосом. Трейвис обернулся. На его лице явственно проступило выражение изумления и паники, которое он не сумел скрыть.
— Индейцы, — коротко выдохнул он и приказал: — Джонс, поднять кливер! Прибавить ходу на несколько узлов!
— Индейцы? — Кендалл не поверила своим ушам. Холодный страх сменился отчаянием. — Какие индейцы? Почему? — Трейвис нетерпеливо тряхнул головой.
— Я… не знаю, почему. Наверное, это семинолы, а может быть, микасуки. Здесь со времен последней войны с ними случались стычки. Эти индейцы ненавидят Союз. — Трейвис посмотрел назад — долбленки неумолимо приближались. — И надо же было мне именно сегодня взять тебя на прогулку. Черт бы побрал наше правительство! Все время лгало и торговалось, загнало семинолов в болото, а теперь они за это атакуют мое судно! «Полцарства за коня!»
— Но ты не виноват, что я сегодня оказалась здесь, — быстро возразила Кендалл, не сумев, однако, скрыть ужас перед надвигавшейся бедой. Еще девочкой она наслушалась легенд о жестокости флоридских индейцев. Рассказывали, как они сжигали плантации, убивали белых плантаторов, издевались над женщинами и малыми детьми…
— Заряжай! — скомандовал Трейвис. — Бери штурвал, Кендалл!
Вспотевшими ладонями она ухватилась за рукоятки штурвала. Оглянувшись, увидела, что лодки уже начали окружать их шхуну. Матросы лихорадочно заряжали ружья, разрывая зубами пакеты с порохом. Из их старых ружей стрелять можно было только один раз, а дальше придется действовать штыками.
Трейвис торопливо зарядил винтовку.
— Трейвис, — дрожащим от волнения голосом воскликнула? Кендалл, — дай мне нож! Дай мне хоть что-нибудь!
Он мельком взглянул на нее, потом на лодку, подходившую к шхуне с левого борта. Полуголый индеец, зажав в зубах нож, приготовился прыгнуть на «Мишель». Трейвис быстро выхватил из-за голенища нож, протянул его Кендалл и прицелился в индейца.
При звуке первого же выстрела Кендалл пошатнулась и не устояла на ногах. Один из индейцев прыгнул на шхуну, но неудачно и рухнул в воду, поднимая тучи брызг. Однако другой индеец стремительно и даже грациозно, как дикая кошка, перескочил на борт «Мишель» и занял низкую стойку, готовясь к драке. Крепко зажав рукоятку ножа, Кендалл вскочила на ноги и бросилась на корму. В это время вторая индейская лодка ткнулась носом в правый борт «Мишель». Три загорелых, полуголых, в штанах до колен, мускулистых воина, издавая леденящий душу боевой клич, прыгнули на палубу. Кендалл обуял неописуемый ужас, когда она увидела, как в горло Джонса вонзился нож — и матрос замертво свалился за борт в клубящуюся пену волн. Перекрывая грохот выстрелов и шум рукопашной схватки, кто-то прокричал грубым голосом на безупречном английском языке:
— Сдавайтесь, янки, мы сохраним вам жизнь! — Оцепеневший, как и Кендалл, от неожиданного нападения, Трейвис допустил в этот момент непростительную ошибку, застыв на месте от изумления. Воспользовавшись минутным замешательством, индеец, обладатель громоподобного голоса, выбил из рук Трейвиса винтовку. Оружие исчезло в пучине моря.
Держась за грот-мачту, Кендалл, ни жива, ни мертва от страха, смотрела, как Трейвис разговаривает с индейским воином.
— Кто ты? — спросил моряк.
— Рыжая Лисица, — ответил индеец и посмотрел на корму, где двое матросов, бледные, дрались с четырьмя воинами. Рыжая Лисица резко тряхнул головой, и индейцы, схватив матросов, явно приготовились выбросить их за борт.
— Постойте! — крикнул Трейвис. — Ты обещал сохранить нам жизнь.
Голос его дрогнул и осекся, когда Рыжая Лисица снова посмотрел на него, — в тяжелом взгляде индейца плясали искорки смеха: он явно забавлялся.
— А ты храбрец, друг мой, и я сохраню тебе жизнь. Дарю тебе и лодку — прыгай за борт вслед за своими матросами, плыви к ней и моли Бога, чтобы в море не было голодных акул.
Трейвис выпрямился. Кендалл видела, что он побаивается рослого, мускулистого индейца. Однако моряк сохранял достоинство.
— Я уйду только после женщины.
— Женщина останется. — В голосе Рыжей Лисицы прозвучала непреклонность. — А ты уходи — или умрешь.
