- Паяц! - сказал Роман так, будто вынес мне окончательный приговор. Тебе бы клоуном работать, а не убийство расследовать.
- А кто тебе сказал, что я расследую убийство? От этого, казалось, невинного вопроса мужественное лицо моего бывшего друга выразило растерянность, растерянность и ничего, кроме полной растерянности. Я был очень доволен произведенным эффектом и с чувством исполненного долга покинул кабинет. Сегодня у меня был поистине удачный день.
Долго нажимал на кнопку звонка квартиры Струмилина, но, как говорится, ни ответа, ни привета. Отчаявшись дозвониться, саданул в сердцах в дверь ногой - и она открылась. Мне показалось это странным. Стало страшно. По спине забегали мурашки, подул легкий норд. Но уж коли взялся изображать из себя детектива, то надо идти до конца. Верно? "Наша служба и опасна и трудна". Вот именно. И я решительно шагнул в темный проем двери, ожидая, что меня непременно кто-то чем-то оглушит. Но ничего такого не произошло. Осторожно прикрыл за собой дверь и закрыл ее на замок. Прислушался. Ни звука. Ступая на носки, вошел в комнату и... От увиденного у меня закружилась голова и затошнило. На полу, раскинув в стороны руки, лежал труп Струмилина. Чтобы не упасть, прислонился плечом к косяку, закурил. Руки дрожали как у алкоголика, которому нечем похмелиться.
Через открытую дверь, ведущую на лоджию, в комнату налетела целая стая зеленых и жирных мух. Растревоженные моим появлением, они поднялись в воздух и с противным и протяжным гулом, будто пикирующие бомбардировщики, принялись носиться по комнате. Но постепенно успокоились и вновь облепили лицо и голову несчастного Вени. Интуиция подсказывала, что нужно немедленно бежать из этой страшной комнаты и как можно дальше. Ну а вдруг он еще жив? Преодолевая отвращение, осторожно дотронулся до его руки. Холодная. Значит, убили его уже давно. Повернутое в мою сторону лицо Струмилина было сплошь в ссадинах и кровоподтеках. По всему, перед тем как убить, его пытали. За что же? Для кого-то он стал опасным, потому его и убрали. Это наверняка. Но никак не верилось, что добродушный наивный Веня мог быть замешан в каких-то темных, неблаговидных делах. Возможно, в квартире хранится что-то, что может пролить свет на всю эту историю. Я огляделся. Нет, вряд ли. Иначе бы те, кто его убил, здесь все вверх дном перевернули. Да, но у него ведь жена и дочка?
Прошел на кухню. На столе недопитая бутылка белого вермута и наполовину наполненный вином стакан. На тарелке бутерброды с колбасой. Это могло означать лишь одно: убийцы застали его вчера вечером за ужином. Жена с дочкой либо на даче, либо куда-то уехали. Надо бы позвонить в милицию и сообщить о случившемся. Вернулся в комнату. Снял трубку, но она безмолвствовала. И тут обнаружил, что телефонный провод обрезан. Ладно, позвоню из машины. Пора сматываться, а то как бы не попасть в новую историю.
Не успел я об этом подумать, как раздался звонок, а затем громкий стук в дверь. Бандиты или милиция?! Ни с теми, ни с другими мне встречаться не хотелось. В панике заметался по комнате. Что же делать?! И тут меня осенило. Выскочил на лоджию, притворил за собой дверь и быстро перелез на соседнюю. Но там дверь оказалась закрытой, и я, не мешкая, перебрался на следующую. В это время услышал грохот в квартире Струмилина -.выломали дверь. Для меня все пока складывалось удачно. Тем более, что на этой лоджии дверь была открыта настежь значит, хозяева дома. Да, но как им объяснить свое внезапное появление в их квартире? Заблудился, мол, перепутал этаж. Вряд ли они этому поверят. Хорошо, если в квартире дети. Этим можно ничего толком не объяснять, наврешь с три короба - поверят. Плохо, если дома хозяин. Мужчины в подобных ситуациях обычно злобны и недоверчивы. Ладно, была не была. Экс дуобус малис минус эст дэлигэндум (Из двух зол выбирай меньшее). И я решительно шагнул в комнату.
За большим письменным столом сидела девушка и читала какую-то, вероятно, очень умную книгу, так как была полностью поглощена этим занятием и не заметила моего появления. Однако пройти мимо нее незамеченным не было никакой возможности. Надо было обнаруживать себя. Придав голосу сладкое звучание, спросил:
