— Пепис очень хочет, чтобы нашли Святого Калина, — вкрадчиво проговорил министр. — Никто из нас не желает священной войны, которая явно состоится, если глава уокеров не найдется вовремя. Этой войны не хочу даже я. — Баластер помолчал. — Я пришел к вам за помощью, леди Элибер.
Элибер напряглась:
— Ну и чего же вы хотите?
— Страсть командира Шторма к утерянному прошлому уступает только его страсти к вам. Вы ведь вполне можете им управлять, леди! Может быть, для начала командир отыщет Святого Калина, а уж потом будет калечить себя, имплантируя в собственный организм целую череду воспоминаний, наполненных ужасом и болью? Убедите его повременить с этой операцией!
“Ну да — повременить до того момента, пока ты не сможешь разрушить запись, снятую с мозга Джека!” — подумала Элибер.
— Для того, чтобы найти эту ленту, — сказала она, — мы с Джеком прошли через ад.
— В самом деле? — Баластер зло хихикнул. — Через ад и еще через организацию Зеленых Рубашек, — само название мятежной группировки, казалось, вызывает у министра неприятный вкус во рту. — Но Шторм решил, что этого ему мало, и сейчас собирается пройти еще через один ад, а нам он нужен не только здоровым, но и физически сильным.
Элибер попыталась улыбнуться:
— Видите ли, министр, Святой Калин исчез абсолютно бесследно. Ни ваши помощники, ни его церковь не знают даже приблизительно, где он может находиться. Я не думаю, что имею хоть какое-то право просить Джека приостановить операцию по возвращению памяти до тех пор, пока что-то не прояснится со Святым Калином. Это было бы несправедливо. — Элибер изо всех сил старалась отвечать министру с ледяным спокойствием. Ей было понятно, что чем более нежелательной для Вандовера была операция по возвращению Джеку памяти, тем с большим упорством Шторм должен был настаивать на своем. Нет — Элибер уставила глаза в пол. — Она не позволит себе взглянуть на Баластера, пусть сверлит её своим злобным шизофреническим взглядом. Она не позволит Вандоверу вывести себя из терпения.
— Ну а как же вы сами, леди? — вкрадчиво заговорил Баластер. — Готовы ли вы сами пойти на такой риск и потерять его? Ведь воспоминания могут и не сложиться в одно целое, так что — Шторм может вспомнить свою жизнь до холодного сна и начисто забыть то, что происходило с ним после пробуждения. Леди Элибер, неужели же вы желаете стать забытой?
Элибер сжала зубы. Одно только предположение, что Джек Шторм способен забыть ее, повергало её в нескончаемый ужас. Она упорно смотрела на розовые обсидиановые плиты пола и молчала — пусть министр не думает, что потряс ее.
Баластер подождал ответа, а потом понимающе улыбнулся:
— Я так и думал. Мы с вами союзники, леди Элибер, возможно, не очень удобные друг для друга, но все же союзники. На этот раз я призываю вас проявить эгоизм — ведь всем нам нужен один и тот же результат. Подумайте как следует. — Баластер замолчал и подождал, что ему ответят, но, не дождавшись ни единого слова, повернулся и пошел прочь.
Она смотрела в спину Баластеру до тех пор, пока он не исчез за поворотом коридора, и только убедившись в том, что министр уже не видит ее, топнула каблучком по розовым обсидиановым плитам и громко сказала:
— Идиот!
Конечно, больших перспектив ни у Джека, ни у нее не было. Их будущее давно уже представлялось Элибер подернутым дымкой тумана. Может быть, Джек боролся с траками так долго, что не смог перестроиться и принять предложенного жуками мира. А может быть, он все-таки был прав, и ат-фарелы являлись не заклятыми врагами человечества, как об этом любил говорить император Пепис, а просто новой расой, обнаружившейся в космосе, расой, с которой надо искать контакты и идти на сотрудничество, а совсем не воевать.
Временами на Элибер накатывало отчаяние. В общем-то, не все, что делал Шторм, совпадало с его личными желаниями. Но был ли у них выбор? Она слышала, о чем шептались молодые рыцари в императорских казармах: Джек Шторм — труси предатель, да к тому же еще и убийца, которого милостивый император Пепис вернул на планету в кандалах.
К тому же, для широкой публики Джек так и оставался мертвецом, в память которого совсем недавно отгрохали грандиозные похороны, так что сейчас со Штормом можно было делать что угодно, не опасаясь вызвать гнев у широких масс населения. И все же человек, который мог подумать, что бывший командир рыцарей Доминиона беззащитен, — глубоко ошибался.
