Я шел всю ночь по железнодорожным путям. Небо было темным, и единственным моим ориентиром были рельсы. Мне было приятно ощущать, как мои ноги снова ходят, но вскоре дорога утомила меня, так как я не пользовался этими мышцами много недель. Можно сказать, я потерял много сил от выпавших на мою долю испытаний.
И все же я сопротивлялся изо всех сил желанию остановиться и отдохнуть: ведь мне надо было как можно скорее попасть в Днепропетровск, чтобы свести к минимуму время, проведенное во вражеском тылу. То здесь, то там поблизости слышались шорохи и шелест, с которыми животные пробегали мимо по сухим листьям, оставшимся от убранного несколько недель назад урожая. Воздух был холодным, и это помогало мне быть начеку.
По моим расчетам, за ту ночь я преодолел около 50 километров. Мой путь привел меня к месту, где у русских проходил передний край. Хотя было темно, я ясно увидел то самое убежище, где пару месяцев назад я из-за своих сапог попал в плен. Здесь и начались все мои злоключения. Я продолжал брести через обширные поля пшеницы и брюссельской капусты. Начало подниматься раннее утреннее солнце. Я устал, но время поджимало.
По дороге мне попадалось все больше свидетельств войны. Я снова прошел через скрытую позицию, оборудованную на нашем участке обороны. Потом я миновал поселок, около которого нас атаковали русские танки. Я постоял там немного, наблюдая за местностью. Тот бой был жестоким. Мы понесли в нем тяжелые потери. Я во второй раз увидел остовы танков, которые мы тогда подожгли. Оглядываясь на ходу по сторонам, я видел огромное количество павших солдат, русских и немцев. Меня удивило, что тела все еще не убрали. Было видно, что некоторыми трупами уже успели поживиться животные. Но мне надо было идти дальше.
Везде, где я шел, оставались следы пребывания здесь наших солдат. Такой находкой стал стальной немецкий солдатский шлем, и мне хотелось верить, что он оставлен здесь специально, чтобы указать мне дорогу к своим. Днем мне пришлось держаться от железнодорожных рельс на некотором расстоянии и идти прямо через поля, где никто не мог бы меня обнаружить. По мере того как день подходил к концу, погода становилась все хуже, пока не испортилась совсем. Начался дождь, сначала мелкий. Но затем он превратился в настоящий потоп. Земля очень размокла, и идти становилось все труднее, особенно моим усталым ногам. Казалось, вся грязь липнет к подошвам моих сапог. С каждым новым шагом я все больше опасался потерять их в грязи.
Очень хотелось пить, но воды поблизости не было видно. Я прошел мимо старой артиллерийской огневой позиции, где нашел несколько пустых снарядных гильз. Некоторые из них стояли на днище и успели наполниться водой. Так мне удалось напиться.
Через несколько километров я вышел прямо на селение, которое было беспощадно разрушено артиллерийским огнем. Дождь успел кончиться, но я все еще был очень мокрым. Я решил пойти в селение, которое посчитал покинутым. Я думал, что смогу отыскать здесь какую-нибудь еду и что-нибудь попить. А может быть, найду и укрытие, где смогу отдохнуть. Я дошел до полуразрушенного дома. Верхний этаж был снесен взрывом. К моему удивлению, я обнаружил, что в доме жила женщина. Я подошел к ней и очень скоро понял, что она была вне себя от горя, вероятно, из-за того, что ее дом разрушили. Я попросил у нее стакан воды. Она посмотрела на меня с презрением и ничего мне не дала. Наверное, она поняла, что я немец, несмотря на то что я разговаривал с ней на русском языке. Потом я представил себе, что та женщина могла обо мне подумать, и поспешил прочь от того дома. Женщина повернулась и направилась прямо в селение, вероятно, для того, чтобы рассказать соседям, что поблизости находится немец. Я поспешил прочь. Выбираясь обратно, я постоянно оглядывался, проверяя, не преследуют ли меня. Но я никого так и не увидел. Наверное, здесь не осталось мужчин. Все мужчины были на фронте.
После этого я решил, что буду держаться подальше от местных жителей, которые очень подозрительно относились к незнакомцам. Я поспешил назад в поля, подальше от дорог и поселков, мимо которых шел мой путь. В тот день по дороге я обнаружил много небольших кладбищ, созданных моими немецкими товарищами. Я видел и то, что русские нарушили некоторые из могил. И вот внезапно наступила ночь. Я сделал небольшую остановку. Стоял и смотрел на огромные бескрайние небеса. Тот момент казался мне очень мирным, несмотря на ужасную погоду. Похолодало и пошел снег. Я размышлял о положении, в котором оказался, о серии событий, которые привели меня в эти места. Как ужасно было сознавать, что я оказался здесь один, замерзший, голодный и усталый. Я нахожусь в сотнях километров от дома, на чужой вражеской земле. В любой момент я могу попасть в плен или погибнуть. Мне хотелось оказаться снова у себя дома, с моей семьей, в уюте и тепле. Я потряс головой, чтобы снова вернуться в настоящее и сосредоточиться на ближайших задачах. Мне нужно было найти безопасное место, где я мог бы спрятаться, чтобы немного отдохнуть. Я миновал пшеничное поле, где наткнулся на старую траншею. Бродя на ощупь в темноте, я нашел там сухой участок, где и улегся. Вскоре началась сильнейшая снежная буря, но траншея была такой глубокой, что ветер не попадал в нее, а только обдувал сверху. А я был настолько вымотан, что быстро заснул, несмотря на то что чувствовал себя очень некомфортно на этом холоде и сырости.
