– И что с ним будет?
– С Рыжим? – уточнил Платон Сергеевич. – Ничего. Мы уедем, и его отпустят. Отвезут за два километра от города, вытолкнут из машины, руки ему придется освободить самому, ну и повязку снять.
– Ага. А если на него нападут какие-нибудь психи?
– Об этом я не подумал, – со всей серьезностью кивнул Протасов. – Предупрежу ребят из охранного агентства, чтобы все было под контролем. Проследят, чтоб с бедолагой ничего не случилось. А что мы будем делать с Юриком?
– В каком смысле?
– Предупредим, что он выбросил деньги на ветер?
– Его деньги меня волнуют мало, – ответила я. – Но… он ведь считает, что убил человека. В том смысле… ну, ты понимаешь. А на самом деле его просто обманули.
– Боишься, что его совесть замучает?
Я поразмышляла: есть у Юрки совесть или нет? Если и была, то очень уж незаметная. Но человека убить, это не дружка на бабки кинуть… К тому же он жуткий трус и теперь спокойно не уснет, будет ждать, когда в дверь позвонят с ордером на арест. Я на него очень зла, но не до такой же степени.
– Придется рассказать, что его одурачили, – вздохнула я. – Боюсь, Рыжему не поздоровится. Но это уже их проблемы. Обидно-то как… – и вздохнула вторично.
– За Юрку? – вскинул брови Протасов.
– При чем здесь Юрка? У нас был подозреваемый, и нате вам. Гадай теперь, кто убил Димыча и с какой стати.
К тому моменту мы уже загрузились в машину и покинули территорию склада. Я продолжила сетования, когда у Протасова зазвонил телефон. Он ответил, выслушал собеседника, отвечая односложно «да» и «нет», потом сказал:
– Сейчас подъеду, – и убрал мобильный, с задумчивым видом взглянув на меня, то есть был так задумчив, что вряд ли меня видел.
– На дорогу смотри, – буркнула я. – Кто звонил? Или это личное?
– Звонил мой приятель, – охотно ответил Платон Сергеевич. – Он банкир. Именно в его банке покойный Дмитрий Шевчук арендовал ячейку. Сегодня поступил запрос от соответствующих органов на досмотр ячейки. Думаю, нам тоже следует в нее заглянуть.
– А как же следователи?
– Бумажная волокита может длиться неделю, а мы отправимся в банк прямо сейчас.
– И твой друг вот так запросто пустит нас в хранилище?
– Он знает, что это важно для меня.
– А где же тайна вкладов? – продолжила я вредничать.
– Там же, где демократия и свобода слова, – ответил Протасов, и мне пришлось заткнуться.
В банк мы входили уже минут через двадцать, оставив машину на парковке для VIP-клиентов. Здание снаружи выглядело, можно сказать, скромно, зато внутри отделано с шиком. Мраморные полы, стеклянный купол в операционном зале и два десятка улыбающихся красавиц в одинаковых форменных платьях. Было от чего ошалеть и отдать на хранение свои кровные. Впрочем, мне в ближайшее время беспокойство на сей счет не светит. Мои скудные сбережения нести в банк не имело смысла.
Пока я вертела головой по сторонам, Протасов подошел к стойке с очередной красавицей и назвал свою фамилию. Девушка набрала номер внутреннего телефона, появился охранник и предложил следовать за ним. Я ожидала, что мы пойдем в хранилище, но охранник повел нас к лифту. Мы вместе поднялись на второй этаж, и сопровождающий вежливо произнес:
– Налево, первая дверь.
Протасов молча кивнул, чувствовалось, дорогу он и без того хорошо знает. Мы оказались перед роскошной двухстворчатой дверью, рядом с которой на стене висела золотая табличка. Благодаря ей я узнала, что приятеля Протасова зовут Иван Андреевич Жулебов. Мой спутник по-хозяйски толкнул дверь, забыв постучаться, и вошел в кабинет, я направилась следом и вскоре могла наблюдать встречу друзей. При нашем появлении из-за стола поднялся мужчина лет на десять старше Протасова и на голову выше его, то есть росту в нем оказалось за два метра, и это при том, что худ он был до прозрачности. В общем, совершенно не похож на банкира. В моем представлении банкир непременно должен быть вальяжен, то есть упитан, доволен собой и жизнью, с оптимистичной улыбкой и хитрым прищуром. Этот же был похож на карандаш или акселерата-подростка, на которого напялили дорогущий костюм. К костюму прилагались «Ролекс», наметившаяся лысина, сильно оттопыренные уши и аляповатый галстук с золотой булавкой.
