– Как-то неловко приставать к господу с меркантильными просьбами, – покачал он головой с серьезным видом.
– Тебе неловко, а мне в самый раз, – отмахнулась я.
Служба продолжалась, но церковь мы вскоре покинули. Немного прогулялись по территории монастыря и направились к выходу. Протасов зашел в церковную лавку, купил икону и немного поболтал со словоохотливой старушкой, заправлявшей там. Теперь, если в полиции заинтересуются нашем вояжем, по крайней мере двое подтвердят, что мы были в монастыре.
– Надо бы узнать, кому свечку поставить, чтобы господь простил нас за то, что мы труп спрятали, – вздохнула я, направляясь к машине.
– Думаешь, есть какой-то специальный святой? – спросил Протасов.
– Откуда мне знать? Может, и есть. Хотя… как-то сомнительно.
– Это хорошо, – кивнул Протасов.
– Чего хорошего?
– Хорошо, что сомнения присутствуют. Значит, ты не безнадежна.
– К сожалению, о тебе такого сказать не могу, – ответила я и растянула рот до ушей. – Кстати, а когда наше бракосочетание?
– С ума сошла? – обиделся он. – За то, что дверь придержала, и замуж? Совесть надо иметь.
– Все вы, богатеи, одинаковые. Лишь бы облапошить юную девушку, невинную душу.
Протасов презрительно фыркнул, и мы наконец-то устроились в машине.
Всю обратную дорогу пребывали в молчании. Я тосковала о своем женском счастье, которое поманило, но в руки не далось, о чем тосковал Протасов, мне неведомо, но веселым не выглядел. Хотя с чего веселиться? Правда, один повод для того, чтоб вздохнуть спокойно, все-таки был: от трупа он избавился, говорю – он, потому что считать себя причастной к этому безобразию я упорно отказывалась.
Протасов взглянул на часы и достал из кармана мобильный. Любопытно было, кому он собирался звонить, но с вопросами лезть я считала ниже своего достоинства. Очень скоро выяснилось, что звонил он своей домработнице. Покосившись на меня, Платон Сергеевич включил громкую связь, за что я прониклась к нему недолгой симпатией.
– Рита, это Платон, – заговорил он, как только услышал короткое «да».
– Платон Сергеевич, – заторопилась женщина. – Ради бога, извините… Не могла вам раньше сообщить, я в больнице…
– Что с вами? – заволновался Платон, то ли правда переживал, то ли удачно притворялся.
– Под машину попала, такой ужас…
Рассказ Риты сводился к следующему: в субботу утром она отправилась к Протасову, переходила дорогу неподалеку от своего дома, и тут откуда-то выскочил тип на «Жигулях». Отделалась Рита сотрясением мозга и сломанной ключицей. «Скорую помощь» вызвал горе-водитель. Рита еще раз извинилась, что, оказавшись в больнице, Протасову об этом не сообщила. Лично меня это не удивило. Я бы тоже о нем не вспомнила. Но Рита явно ощущала неловкость, а Платон Сергеевич поспешил заверить ее: надо думать о здоровье, а он уж как-нибудь некоторое время обойдется без домработницы. Вот тут Рита и произнесла:
– А может, Нине позвонить? Она меня подменит. Давайте я прямо сейчас позвоню…
– Нет-нет, – ответил Протасов. – Ни о чем не беспокойтесь… – Они еще немного поговорили, прежде чем он дал отбой, взглянул на меня и нахмурился.
– О гибели Нины она не знает, – начала рассуждать я вслух.
– Мало того, – подхватил Протасов, – в субботу она шла ко мне, а это значит…
– Это значит, что Нину она ни о чем не просила, и та появилась в твоей квартире вовсе не с целью избавить твое жилище от пыли…
– Теперь можно не сомневаться: Нина пришла, чтобы сообщить мне нечто важное… настолько важное, что говорить по телефону она не хотела, а отложить разговор тем более. Дверь в квартиру оказалась открытой, она вошла, обнаружила нас в спальне и решила ждать на кухне, когда мы соизволим подняться.
– И тут явился убийца, – кивнула я.
– Мы знаем, что он шел за ней.
– Постой, а как же Рита? Ведь он здорово рисковал… Или авария была подстроена? – ахнула я.
– По-моему, это все-таки слишком, – взглянув на меня с сомнением, ответил Платон Сергеевич. – Убийцы у нас чересчур кровожадны… и очень хорошо осведомлены о моей жизни… Авария, скорее всего, случайность. А вот за Ниной точно следили. И когда поняли, куда она направляется…
