— Не помню я, сколько их было, — виновато и устало говорила она. — Вроде четверо... Молодые все. Тот, что стрелял, в шляпе был, — это вот помню...
— Вспомните, Афанасьева, — торопливо допытывался Чугаев, — оружие у всех было?
— Трое на меня наставили, потом один стрельнул. — Женщина нервно зевала, виновато повторяла: — Не помню я...
Меж тем младший лейтенант Маркин, намотав на руку конец тонкого кожаного поводка, бежал за Артуром. Овчарка уверенно шла по следу, сердце у Маркина колотилось часто и взволнованно: найду! найду!.. Позади топали сапоги сопровождавших милиционеров.
Артур круто срезал угол, выбежал на асфальт, раздраженно завертелся на месте. По улице проходила троллейбусная трасса, темная от росы.
— След, след! — настойчиво твердил младший лейтенант.
Артур не двигался, и, словно поясняя, в чем дело, мимо, осыпая синие искры, прошла пустая дежурная машина. В зеркальном квадрате окна мелькнула фигура мирно дремавшей кондукторши.
— Все! — горько сказал Маркин подоспевшим милиционерам, слизывая с дрогнувших губ едкий соленый пот.
Четвертую ночь Генка ночевал у тетки. Шатаясь от усталости, Бухалов приходил домой на рассвете и, едва успев снять гимнастерку и сапоги, забывался тяжелым, каменным сном. В восемь утра настойчиво трещал будильник, капитан с трудом раздирал красные, словно свинцом налитые, веки, вскакивал, подставлял голову под кран. Ледяная вода возвращала способность мыслить и действовать. Спустя четверть часа Бухалов уже шел в Красногвардейский райотдел милиции.
Бухалов позвонил домой, предупредил Генку, что задержится, и вышел из управления.
Город, начинающий трудовой день, жил обычной жизнью. Торопились прохожие, ни на минуту не закрывались двери магазинов, переполненные троллейбусы осыпали на поворотах синие искры. Все было, как всегда, и только одним человеком на земле стало меньше. Не дряхлым старцем, завершившим долгий жизненный путь, а молодым, полным сил человеком!
Проходя по улицам, Бухалов не мог отделаться от мысли, что, возможно, в этом людском потоке идет сейчас и убийца Александрова. Против желания капитан незаметно и пристально вглядывался в мелькающие лица, понимая умом никчемность такого занятия. Впрочем, привычка наблюдать жила уже в нем подсознательно и совершенно автоматически фиксировала все, что в какой-то мере выделялось из обычного. Вот парень воровато отвел раскосые глаза в сторону — должно быть, не совсем чиста у него совесть. Вот ярко накрашенная особа смерила капитана открыто недружелюбным взглядом. Откуда, почему иные люди с явной неприязнью смотрят на милицейскую форму? И пусть их ничтожно мало, таких людей, пусть их становится с каждым днем меньше, но пока они есть, в душе у каждого, кто носит синюю с красной окантовкой форму, вместе с гордостью за свою нужную, трудную профессию таится и капелька горечи.
В небольшой комнате, прокуренной и душной, капитан Бухалов вел днем допросы; ночью, обхватив руками голову, вчитывался в десятки протоколов и показаний, выслушивал многочисленные и в большинстве своем малоутешительные сообщения переданных в его распоряжение работников. Оперативный центр по делу Александрова — Афанасьевой, как оно официально именовалось, по указанию начальства был перенесен в райотдел; Бухалов, как, впрочем, и большинство других сотрудников, высиживал здесь по двадцати часов в сутки.
Как это бывает в практике милиции, в наиболее напряженные периоды на оперативную группу работал едва ли не весь аппарат райотдела и уголовного розыска областного управления. Энергичных, безотлагательных мер требовало не только расследование убийства Александрова и ограбления Афанасьевой, хотя и сами по себе эти факты были чрезвычайного характера, но и другие, еще более веские соображения. Вооруженные огнестрельным оружием убийцы и грабители оставались на свободе, а это означало, что в любой момент можно было ожидать нового тяжкого преступления. Вот почему капитан Бухалов и его товарищи работали, забывая об отдыхе, о всех своих личных делах и порой — о еде. Три вечера подряд, когда тысячи горожан выходили на улицы подышать свежим воздухом, пройтись, посмотреть кинокартину или просто полюбоваться, как догорает малиновый августовский закат, в маленьком кабинете Бухалова раздавался телефонный звонок, и майор Чугаев, выслушав малоутешительный доклад, выразительно крякал.
