— Один, конечно, тут ничего не сделаешь, — согласился младший лейтенант и, когда Албеков собирался уже торжествовать, пояснил: — А с народом узнаешь. Человек-то ведь не один живет — с людьми, а они все видят — и плохое и хорошее. А если человек знает, что плохое затевается, разве он не скажет? Контакт, конечно, с населением держать надо, без этого нельзя.
— Это что — насчет бригадмильцев?
— И они, да и не только они. — Поравнявшись с парнем, бережно и неумело нянчившим завернутого в легкое одеяльце ребенка, Александров по-дружески поздоровался: — Привет, Алексей! Ну, как сын?
— Сила! — Молодой отец осторожно откинул кружевное покрывало, с гордостью показал темноволосого малыша. — Растет!
— Хорош мужик! — похвалил участковый. — А жена?
— Ничего, поправилась. — Круто срезанные скулы молодого человека заалели. — Зашел бы, что ли, к нам когда?
— Зайду, Алексей, обязательно зайду. Ну, будь здоров!
Отойдя несколько шагов, Александров, продолжая разговор, пытливо посмотрел на Албекова.
— Вот вы о себе, к примеру, сказали. Я вас и спрошу: узнали вы, что вашего соседа обворовать хотят, — предупредите вы его?
— Ну что за вопрос! — Албеков пожал плечами.
— И каждый так, — удовлетворенно заключил участковый. — Если, конечно, понимает. А не понимает — беседуешь с ним, примеры приводишь, — все равно ведь поймет, что для его же пользы.
— Хм! Теоретически это верно, а на практике? Ты конкретно расскажи: были случаи, когда преступления предотвращались?
— Мало ли! — просто ответил Александров. — За что же мы зарплату получаем? Да вот хотя бы Алексей этот, что с ребенком. Не подскажи ребята — убийцей мог бы стать.
— Ну да! — Албеков даже остановился.
— Свободно, — подтвердил участковый. — Сами посудите. Парень он горячий, а по характеру скрытный. Это уж хуже всего — все в себе держит. А случай такой вышел. Приглянулась ему одна деваха — к слову сказать, красивая девушка, уехала недавно. Ну вот. Приглянулась, полюбил, а открыться прямо не может — робел, что ли, хотя и парень-то не робкий, скрытный только. А девушка эта или не замечала ничего, или он ей не по душе был, не знаю уж, только начала встречаться с другим парнем. Начал он ее провожать — парень-то этот не тут жил, в центре. А с Алексеем этим она в соседстве — ну, он и увидел. А тут еще от матери услыхал, что замуж она выходит. — Александров почему-то огорченно вздохнул. — Любил, видно, крепко, вот с горя-то у него в голове и потемнело. Сам-то я ничего тогда не заметил. Ну, встречаемся — поздороваемся, да и разойдемся, Знаю, на заводе работает, не балованный — я за ним особо и не присматривал. А тут мне один его дружок и говорит: так и так, Николай, недоброе Алексей задумал, беде быть! И что ты думаешь? Решил он с горя с дороги того убрать! Ну, тут уж, конечно, я раз к нему зашел, другой, и так и эдак подхожу — молчит. А тут еще ребята подсказывают: Алексей на заводе финку выточил. Совсем я забеспокоился. Взял и пошел к этой девахе. Поговорил с ней по душам, расспросил, как живет, скоро ли, мол, свадьба? А она так вся и светится. Все, говорит, порешили, и мама согласилась. В субботу свадьба. И меня, конечно, зовет... Ну, вижу, дело здесь решенное, тоже любовь. Пошел с Алексеем напрямки говорить... Пришел затемно. Сидит он на лавочке, курит. Я тоже сел, закурил, напрямую и говорю: у твоих соседей свадьба скоро. А он зубами как заскрипит! Схватил меня за руку. «Знаю ведь, говорит, зачем ты ходишь! Только поздно! Пропащий я, Николай, человек — нет мне без нее жизни! Что, говорит, ни делай — кончу я его!» Тут уж я ему и наговорил!..
Заново переживая события минувших дней, Александров снял и тут же снова надел фуражку, видимо не замечая этого. Лицо его зарумянилось.
— Какая же это, говорю, к черту, любовь? Несчастной ее на всю жизнь сделать хочешь? Или думаешь, что после этого она тебя полюбит? Кого — бандита? А о своей жизни подумал? Как начал его, как начал! Сидит он на лавочке, голову все ниже да ниже. Потом сорвался да бегом домой. Я было за ним, а он назад бежит, нож в руках. «Вот, — говорит, — Николай, приготовил!» Да об коленку его, пополам — только сталь брызнула!..
