В первое время Медовец и спал на диване в диспетчерской, где не смолкает телефонная перепалка, где на столе непрерывно вспыхивает и гаснет множество зеленых огоньков и три красных: Дымова, Гинзбурга и Тернового. Еще с войны, со времени скоростных строек тех лет, он привык жить на казарменном положении. И потом, даже когда к нему приехала семья, Медовец сутками не уходил с «майданчика» или из диспетчерской. «Сам спать не буду и никому спать не дам, пока не выправим положение», — повторял он.
Изо дня в день, всегда и всюду, неотступно и назойливо преследуют Медовца оголтелые мелочи, крошечные и маленькие дела, — за день их набирается целый ворох, — не говоря уже о делах больших и огромных.
Пожалуй, никто лучше Медовца не ощущает масштаб стройки так весомо и зримо.
Размах работ такой, что каждые сутки нужно, как выражаются строители, освоить без малого миллион рублей.
— Секунда — десятирублевка! — кричит Медовец в микрофон, когда кто-нибудь опаздывает; и он для убедительности щелкает пальцами, как кассир, отсчитывающий червонцы. — Алло! Чуешь, как она хрустит?..
Медовец, где бы он ни находился, — сидит ли в диспетчерской, едет куда-нибудь в своей похожей на игрушечную машине с открытым верхом, заседает, лежит на диване с газетой в руках, смотрит ли кинокартину, — всегда ощущает безостановочное биение пульса стройки.
То он сам вдруг срывается в середине обеда к телефону и начинает названивать куда-то, то его настигает чей-то нетерпеливый или тревожный звонок, и он мчится, вскочив из-за стола, отставив тарелку с дымящимся борщом.
Трудно представить себе Медовца уставшим, опустившим руки, шагающим неторопливой походкой или говорящим вполголоса. Он работает весело, смеется громко и как-то скоропалительно, не успев предварительно улыбнуться…
Едва Медовец закончил крупный разговор с «субчиком», телефон зазвонил снова. Он устало посмотрел на телефон: «Эх, как ты мне надоел!» — нажал кнопку и небрежно сказал: «Медовец слушает». Но тут же встряхнулся, — послышался голос министра:
— Здравствуйте, Медовец.
Министр интересовался ходом монтажа на различных объектах «Уралстроя».
Медовец доложил о выполнении графика на мартенах, на воздуходувке, на коксохиме, где Локтев уже наводил порядок.
— А что сегодня на домне? — спросил министр.
Медовец быстро сверился с графиком и для верности, шепотом, через всю комнату, спросил диспетчера: «Это точно, что вошли в график?..»
В репродукторе послышался короткий смешок.
— Вошли в график, Александр Павлович!
— Я уже слышал, — засмеялся министр. — Разве вы умеете шептать, Медовец?.. Как там «свеча»?
Медовец опять сверился с графиком и доложил гак, как было записано в плане монтажа:
— Сегодня подымаем второй «подсвечник».
— Ну, смотрите, не надорвитесь, Медовец, — сердито сказал министр, и в репродукторе сухо щелкнуло — отбой.
Медовец отшатнулся от микрофона и грозно взглянул на диспетчера:
— Вы там ничего не напутали?
— Не я, — сказал диспетчер и робко добавил: — Это вы, Михаил Кузьмич…
— Чего я? — заорал Медовец. — Без вас знаю, что я Михаил Кузьмич. Толком отвечайте: напутали или не напутали? Алло!
— Изменение плана. Дерябин сам подтвердил. «Свеча» и два «подсвечника» уже там… — Диспетчер выразительно поднял палец.
— Вот влип! — Медовец охватил голову ручищами. — «Свеча» с «подсвечниками»… Что же вы мне про этот гибрид тигра со львом шпаргалку вовремя не подали? Опозорили перед министром! Теперь на всех стройках смеяться будут…
Впервые Медовец оказался неосведомленным! Он был зол и огорчен. А еще называется главным диспетчером! Не знает, бисова душа, что делается на стройке. А еще хвастался: «Знаю стройку вдоль и поперек, знаю, где какая ямка выкопана». Вот и сам попал в яму… Знает он стройку! Як мокре горыть…
Медовец встал, сорвал с вешалки свой объемистый картуз, надел его набекрень и гаркнул, выходя из диспетчерской:
— Закажите кабинет министра. Буду оправдываться с домны…
Его легковушка с открытым верхом стояла у подъезда. Шофер, едва завидев хозяина, включил мотор. Медовец втиснулся на сиденье и бросил шоферу:
— Ось подывымось, що це таке за тигро-лев… Жми! Шофер, который рядом с Медовцом, казалось, сидел на корточках, недоуменно посмотрел на него, пожал плечами, с ходу развернул машину и помчал к городу.
