Приход Кати сильно обрадовал Пасечника. Он совсем близко от себя увидел ее заплаканные глаза, нежные, испуганные, и горько усмехнулся.
— Какой уж из меня теперь кавалер! Одни каблуки от кавалера остались да воротничок от рубахи. Вот как разукрасило…
Катя осторожно погладила его забинтованную голову, поправила простыню.
Катя отводила взгляд, хотела скрыть, что только сейчас плакала. Зубы ее были стиснуты, но губы дрожали, и этого скрыть она не могла.
— У кого красивая душа, — сказала Катя, — а у кого красивая фотокарточка…
На следующий день посетителей в больницу не пускали, и тем неожиданнее было вторичное появление Кати.
Пасечник и не подозревал, каким образом Катя получила разрешение на внеурочные визиты.
Накануне вечером, когда прием посетителей кончился, Катя осталась сидеть на табуретке в больничном коридоре.
Дежурная сестра несколько раз напоминала ей, что пора уходить, но Катя продолжала сидеть. Сестра пожаловалась врачу.
— Вам, барышня, давно пора уходить.
— Никуда я не пойду. — Катя заерзала на табуретке. — Тут останусь.
— Поймите, барышня, В больнице находиться посторонним строго воспрещено.
— Я не посторонняя.
— А кем вы приходитесь больному? — допытывался врач. — Кто вы ему?
— Никто.
— Никто? Гм…
— Люблю я его, — выпалила Катя.
— Любите? — неопределенно переспросил врач. Он пристально поглядел на Катю. — Но чем я могу вам помочь? Больница! Здесь свои порядки.
— Гоните меня? Ну что же, — с неожиданной кротостью сказала Катя и послушно поднялась с белой табуретки. — Тогда я в саду ночевать буду. На скамейке.
Катя на самом деле ушла в больничный садик и уселась на скамейку. Рано утром, когда врач уходил с дежурства, он увидел на скамейке спящую Катю и распорядился пускать ее к больному Пасечнику в любое время, как это разрешено родным и близким, если состояние больного тяжелое…
Пасечник еще за стеклом двери увидел Катино лицо, черные гладкие волосы и плечи.
Катя вошла в палату, робко одергивая халат.
Пасечник, не таясь, смотрел ей в лицо, еще более смуглое, чем всегда (наверное, потому, что она была в белом), смотрел в ее глаза, большие, серые, подведенные копотью.
— А меня, между прочим, — Пасечник провел рукой по забинтованной голове так, словно поправил прическу, — тут еще одна барышня навещает. И сегодня приходила.
Пасечник показал глазами на пышный букет, стоящий на тумбочке.
Катя быстро оглядела палату.
И в самом деле, на других тумбочках цветов не было. Как же она сразу не заметила этот букет? И не разобрать, что за цветы.
Катя понюхала цветы.
— Хорошо пахнут!
— Георгины-то? Ни капельки!
Катя принялась судорожно развязывать и завязывать тесемки халата.
Пасечник рассмеялся, мягко завладел Катиной рукой и уже не выпускал ее.
— Это Берестова. Маша Берестова.
— Сестра Бориса?
— Ну да, юнца этого самого. Который у лебедки вертится.
— Он в верхолазы перевелся.
— Детский сад на верхотуре открывают?
— В тот день заявление подал. Когда с вами такое стряслось.
— Ишь ты! — сказал Пасечник скорее уважительно, чем снисходительно, и задумался. — Но вовсе не Борис эту светленькую барышню сюда посылает.
— А кто же?
— Сама от себя приходит. Воротничок беленький наденет и приходит. Симпатичная!
Катя отпрянула и попыталась выдернуть руку, но Пасечник удержал ее.
— Ну вот, уже и пошутковать нельзя инвалиду. Отсердилась? Хороша Маша, да не наша. Она с прорабом нашим дружбу водит. Эх, я бы давно на эту Берестову заглядываться стал, если бы ей одна смугляночка дорогу не перебежала…
Катя передохнула и снова понюхала непахнущие цветы.
Перед уходом она достала из кармана измятую, черную от сажи, наполовину пустую пачку «Беломора» и положила папиросы на тумбочку.
Пасечник следил за ней с удивлением.
— Я вот зарок дала, — тихо произнесла Катя. — Курить больше не буду.
Она стала растерянно ощупывать карманы халата, нашла спички, положила коробок на пачку «Беломора» и вышла из палаты не прощаясь.
Пасечник долго смотрел на стеклянную дверь, за которой скрылась Катя, а затем положил захватанную пачку «Беломора» к себе под подушку…
После ухода Кати настроение у Пасечника поднялось. Он подозвал врача, вошедшего в палату, и спросил его озабоченно:
