— Спасибо… Кажется, я знаю, за что тебя любил отец.
— Уходи… — подняла на него глаза Антония и улыбнулась сквозь слезы. — А все-таки ты хорош! Увидела я тебя в загсе! Да за тебя любая женщина пошла бы. Может быть, и состоится это когда-нибудь, а?
— Любимая, да нелюбящая ведь отказала, — подмигнул ей Марко.
— Кто?
— Наша спасительница Камилла.
— Надо же… Эта ветеринарша с характером. Да у нее, видимо, извращенный вкус, — вступилась за сына Антония.
— Я думаю, что это у меня все эти годы был извращенный вкус, — ответил Марко и тихо вышел из туалета, оставив Антонию стоять одну у раковины с текущей водой.
В туалет заглянул мужчина и, заметив Антонию, остолбенел, потом покосился на табличку с буквой «М».
— Мадам?
— А? А… Я уже ухожу, — очнулась она от своих мыслей.
— Вам плохо? — решил спросить мужчина.
— Напротив… мне хорошо, как никогда, — улыбнулась она, — мой сын!.. Он… Он…
— Женится? — пришел тот на помощь незадачливой посетительнице мужского туалета.
— Он влюбился, — поправила его Антония, — понимаете? Он впервые в жизни влюбился. А до свадьбы далеко, они еще только в начале своих отношений, — блаженно улыбаясь, Антония отправилась к гостям под недоуменным взглядом незнакомца.
«Налево от туалета… налево от туалета», — шептал про себя Марко, нащупывая ногами ступени в темноте и чувствуя себя жуком, пойманным в сачок. Ему стало душно, и он расстегнул галстук. Спасительная дверь была найдена, и Марко очутился во дворе загса, глотая свежий воздух. Здесь стояли баки с мусором, доверху наполненные и источающие едкий запах помоев. Повсюду валялись обертки от конфет, засохшие букеты, которые, видимо, дарили работникам загса, пустые бутылки. Марко поспешил на улицу, никогда еще он не был в роли последнего негодяя, но почему-то сейчас ему эта роль нравилась — она прибавляла ему сил и давала дышать полной грудью.
Он вышел на улицу широкой размашистой походкой и увидел припарковавшиеся такси и частные машины. Марко открыл дверь одной старенькой иномарки и выговорил:
— Гони, шеф!
В ответ ему была тишина. Марко посмотрел на водителя, а водитель на него, возникла неловкая пауза. На Марко смотрела симпатичная, слегка полноватая рыжеволосая женщина и гневно хмурила брови. Внезапно выражение ее лица изменилось, и она расплылась в улыбке.
— Марко Тозини?! Надо же! На ловца и зверь бежит.
— Синьора Надежда Ситцева? Ярая защитница животных? — узнал ее Марко, почему-то тоже очень обрадовавшийся этой встрече.
— Вот молодец! Запомнил! Еще пара ударов по голове, и ты выучишь мой адрес, — заявила она, — а что ты здесь делаешь?
— Я женюсь, — ответил он.
— Что-то не очень весело отвечаешь. Подпись свою уже поставил? — Надежда говорила таким тоном, словно спрашивала: «Кандалы уже надел?»
— Еще нет.
— Очень хорошо! — Она завела мотор и рванула с места, пояснив: — Тогда я тебя похищаю! Сопротивление бесполезно!
Тут перед ее глазами возникло лицо следователя Григория Степановича, с укоризной смотрящего на нее, и Наде стало не по себе.
— Ты хоть скажи потом следователю, что я тебя не с целью выкупа похитила, а так, ради русской народной забавы — похищение со свадьбы. Мне меньший срок припаяют или просто в психушку сошлют к моей подруге Пелагее.
— По-моему, обычно похищают невест? — улыбнулся Марко.
— А у нас необычное похищение — жениха! Я за равноправие! А если честно, то вы мне нужны, я ведь вас искала, но куда там… К вам не попасть, — махнула рукой Надежда, — мне бы Милу найти…
— Милу? — встрепенулся Марко. — Что с ней?
Надежда резко затормозила и в упор посмотрела на итальянца.
— И ты еще спрашиваешь? Да ты же убил ее!
— Я?! Я никого не убивал! Каюсь, я разбил сердце одной девушке, сбежав со свадьбы, но я точно не убивал Милу… Я бы никогда не причинил ей вреда потому что… потому что…
— Что? — спросила Надя.
— Она мне очень нравится, но она дала мне поворот-отворот.
Надежда вздохнула и собралась с мыслями, которые, как тараканы, разбегались в разные стороны.
— Я искала тебя, чтобы сказать, что моя подруга влюбилась первый раз в жизни, до беспамятства! Я не могла больше видеть, как она страдает!
