— Вика, не расстраивайтесь! Что вы плачете? Я не люблю, когда женщины плачут, — сказал он, вспомнив, что он был в ресторане на свидании. И что при выходе из ресторана на них набросились какие-то люди, огрели плакатом по голове. Все! Все встало на свои места.
— Не разговаривайте, вам нельзя, — обрабатывал его голову, по всей видимости, врач, — вас тошнит?
— Нет…
— Чувствуете ноги, руки?
— Все в порядке, доктор, — заверил Марко, пытаясь встать на ноги и только чувствуя легкое головокружение.
Тут к ним подбежал милиционер.
— Жив?
— Жив, — кивнул врач, — более того, ничего серьезного не вижу пока… хотелось бы, конечно, понаблюдать в больнице…
— Ни в какую больницу я не поеду! — категорично заявил Марк.
— Значит, так, все участники акции в защиту животных задержаны, сейчас я везу их в отделение снимать показания. Вы способны поехать со мной как пострадавший, рассказать, как на вас напали, и написать заявление?
— Мы обязательно поедем, нас чуть не убили! — истерично воскликнула Вика.
— Положено же разобраться? — как-то неопределенно сказал Марко, который, честно говоря, ехать никуда не хотел. Он окинул взглядом окрестности и увидел брошенные транспаранты и людей, которых усаживали в милицейские машины. За руль своего «Порше» Марко сесть не рискнул, и его с Викой отвезли на милицейской машине.
Земчук Григорий Степанович нашел, что это происшествие у ресторана в центре Москвы с несанкционированным митингом может лишить его премии и стоить неприятного разговора с начальством. Настроения ему это не прибавило, и он хмуро смотрел на расположившихся у него в кабинете Викторию и Марко. Это был мужчина среднего возраста с добродушным лицом, отчего ему все время приходилось хмуриться, чтобы его боялись правонарушители.
— Сейчас проведем очную ставку. По словам свидетелей, на вас напали две женщины. Володя, заводи!
Молодой лейтенант выполнил просьбу начальника, и в кабинет ввели двух напуганных и скованных друг с другом наручниками женщин. Одна из них была невысокая, с рыжими волосами, в зеленом сарафане и белых кроссовках. Другую Марко очень хорошо запомнил, она метала в него яйцами. Высокая, худая, с растрепанным хвостом светло-пепельных волос и упрямо сжатыми губами, Камилла, а это была именно она, посмотрела на присутствующих в тесном кабинете людей и встретилась глазами с пронзительным взглядом черных глаз. Мила не могла не отметить мужчину, раскованно сидящего на стуле с гордо поднятой головой, с самым красивым лицом, что она встречала в жизни, и густыми темными волосами. На правом виске его красовалась медицинская повязка, а щека и ворот белоснежной водолазки были измазаны засохшей кровью. Ботинки его сверкали чистотой, а вот дорогая одежда была вся в грязи и разбитых яйцах.
Камилла закрыла глаза, не желая это видеть.
— Да, это они. Я отчетливо запомнила этих стерв! — закричала Виктория. — Что этим отродьям было надо от нас? Ограбить?
— Это мы сейчас и выясним, — проговорил следователь, делая предупреждение спутнице Марка: — Не выражайтесь в моем кабинете и не оскорбляйте, еще не было суда, и они пока не преступницы.
— Как бы не так! Они чуть не проломили мне голову! Марк спас меня!
— Ваши имена, отчества и фамилии, год рождения и род занятий, — перевел взгляд на женщин Григорий Степанович, не замечая, что пиджак у него застегнут косо, не на ту пуговицу.
— Надежда Петровна Ситцева. Тысяча девятьсот… нет, нельзя у женщин такие вещи спрашивать в присутствии незнакомых мужчин! — воскликнула Надежда.
— Вы еще будете кривляться, гражданка Ситцева? — рявкнул следователь. — Это с вашими-то двумя привлечениями к административной ответственности за участие в несанкционированных митингах? Сейчас дело пахнет, вернее, тянет на уголовное. Так что я бы на вашем месте не юлил и не выпендривался, а четко отвечал на вопросы.
Надежда вздернула нос.
— Тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Зачем спрашиваете, раз у вас все есть в компьютере? Издеваетесь?
— Как же вы дошли до жизни такой, гражданка Ситцева? Нападение на гражданина другой страны, нанесение ему побоев, несанкционированный митинг… унижение человеческого достоинства… — перечислял Григорий Степанович.
