Спускалась ночь, и умирающий день пахнул только что выкошенными лужайками и жарящимся во дворах мясом, и девушками, собирающимися на свидания, и бейсболом под искусственным освещением. Она катила по улицам Дарема, штат Нью-Хэмпшир, в тускло-красном свете, солнце раздутой каплей крови висело на горизонте. Она проехала мимо Стратэм-Хилл-Парка, где тренировалась в составе команды, когда училась в старшей школе, повернула у бейсбольного поля. Послышался удар алюминиевой биты по мячу. Мальчишки закричали. Темная фигура, наклонив голову, помчалась к первой базе. За дорогой Бекки особенно не следила, монотонно напевала один из лимериков, лишь отчасти осознавая, как шевелятся губы. Самый старый из всех, которые ей удалось найти при подготовке того сочинения по литературе, лимерик, написанный задолго до того, как развитие языка вывело эту стихотворную форму на новый уровень, и в ней нашлось место таким словам, как «гребаный»:
— Девочка однажды спрятаться решила, — напевала она.
— И очень подошла ей высокая трава.
Да только звери хищные там жрали всех,
Кто встретился, включая и людей.
И приходили к выводу, что нету их вкусней.
«Девочка, — подумала Бекки. — Ее девочка». Тут она, наконец-то, поняла, что делает. Она отправилась искать свою девочку, ту самую, за которой ее оставили присматривать, и, ох, дорогой Иисус, в какой гребаный переплет она попала, девочка куда-то ушла, и Бекки должна найти ее до того, как родители вернутся домой, и уже темнеет, и она даже не может вспомнить, как звали эту маленькую говнючку.
Она попыталась вспомнить, как это случилось. Но память словно затянуло непрозрачным, сводящим с ума пологом. Потом вспомнила. Девочка захотела покачаться во дворе на качелях, и Бекки сказала: «Иди, конечно», занятая другим. Переписывалась с Тревисом Маккином. Они ссорились. Бекки даже не услышала, как захлопнулась сетчатая дверь черного хода.
«и что я скажу маме, — писал Тревис, — я даже не знаю хочу ли я оставаться в колледже не говоря уже о том чтобы заводить семью».
Или вот этот перл: «если мы поженимся мне придется сказать ДА и твоему брату? Он всегда сидит на твоей кровати и читает скейтбордский журнал, просто не понимаю почему его не оказалось там в тот вечер когда я тебя накачал. тебе нужна семья так заводи ее с ним».
Она яростно вскрикнула и зашвырнула мобильник в стену, оставив выбоину в штукатурке. Оставалось только надеяться, что родители вернутся пьяные и не заметят. (И кто эти родители? Чей это был дом?). Бекки подошла к венецианскому окну и выглянула во двор, отбрасывая волосы с лица, пытаясь успокоиться… и увидела пустые качели, раскачивающиеся в легком ветерке, мягко поскрипывая цепями. И открытую калитку на подъездную дорожку.
Она вышла в благоухающий жасмином вечер и закричала. Она кричала на подъездной дорожке. Кричала в палисаднике. Кричала, пока не заболел живот. Стояла посреди пустынной дороги и кричала: «Эй, малышка, эй!» Отшагала квартал и вошла в траву, где бродила, расталкивая высокие стебли, казалось, не один день, разыскиваю потерявшуюся девочку, ответственность за которую лежала на ней. Когда, наконец, сумела выйти из травы, автомобиль уже ждал ее. Она села за руль и поехала. Вот и едет, без всякой цели, оглядывая тротуары, а внутри набирает силу паника отчаяния. Она потеряла свою девочку. Девочку увели у нее — потерявшуюся девочку, ответственность за которую лежала на ней, — и кто знает, что с ней случилось, что с ней случается прямо сейчас. От незнания разболелся живот. Сильно разболелся живот.
Стая маленьких птиц пролетели в темноте над дорогой.
В горле пересохло. Так чертовски хотелось пить, что она едва дышала.
Боль протыкала ее ножом, входила и выходила, как поршень любовника.
Проезжая мимо бейсбольного поля второй раз, она увидела, что игроки разошлись по домам. «Матч прерван из-за темноты», — подумала она, и от этой фразы по коже побежали мурашки. тут она и услышала крик девочки.
— БЕККИ! — крикнула маленькая девочка. — ПОРА ЕСТЬ! — словно это Бекки потерялась. — ПОРА ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ И ПОЕСТЬ!
— ЧТО ЭТО ТЫ ВЫТВОРЯЕШЬ, МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА? — прокричала Бекки в ответ, сворачивая к тротуару. — ИДИ СЮДА! НЕМЕДЛЕННО ИДИ СЮДА!
