Друзья уложили его на лежанку в доме слуг и кое-как постарались отчистить. Прибежала Ини и умыла его как следует. Господин вызвал его к себе – если он в силах. Кас непременно пожелал идти. Он явился к господину в контору, нетвердо держась на ногах, но в пристойном виде.
Он протянул Митраю глиняный кувшин в замурзанной, обтрепанной оплетке.
– Святой праведник велел отнести это тебе. Он его благословил, – проговорил Кас голосом, охрипшим в пустыне.
Митрай взял кувшин. Лицо его ничего не выражало.
– Его слова?
– Матуа сказал: «Ты принес мне великий дар, сын мой. Прошу тебя, отнеси его своему господину с моим благословением и благодарностью».
Митрай внимательно осмотрел кувшин и проверил пробку.
– Печать сломана, – сказал он.
Кас коротко кивнул.
– Ты пил из него.
Кас удивленно вскинул взгляд. Лицо его застыло и сделалось строгим. Он молчал.
Митрай смотрел внимательно.
– Ты его открыл. – Это был и вопрос, и не вопрос.
– Открыл. У пересохшего источника. Я напоил мышку.
Митрай еще недолгое время смотрел на него. Потом осторожно встряхнул кувшин. Внутри не послышалось бульканья. Митрай вытащил пробку и заглянул внутрь.
– Кувшин полон, – сказал купец. Он посмотрел на Каса и повторил: – Кувшин полон до краев.
Обожженные, потрескавшиеся губы Каса почти не могли улыбаться. Он развел руками в терпеливом жесте, словно говоря: я не понимаю, но так уж оно есть, и это правильно.
Митрай еще помолчал.
Наконец он тихо сказал:
– Ступай, Кас. Ты хорошо справился, как и всегда.
Кас поклонился и вышел. Его качало. В конце коридора ждала Ини. На шее у нее висела медная подвеска с эмалью. Ини обняла его рукой за плечи.
– Кас, – проговорила она, – пойдем на улицу. Там дождь.
