ему или что он ждет моего ответа. Просто адрес был на листке, как предложение.
Тогда я впервые увидела выражение беспокойной грусти на мамином лице. Теперь я легко
различаю его, даже находясь в другом конце комнаты. Отец причинил ей столько боли много лет
назад, и теперь она боялась, что он повторит то же самое, но уже со мной.
Закончив и сдав свой проект, я получила за него отличную оценку. Затем я аккуратно положила
его в папку (с детства я любила складывать рисунки и какие-то свои работы в файлы, которые
затем вкладывала в папки. Такой вот аккуратисткой я и осталась). Письмо лежало в ящике стола, и
я частенько доставала его, читала вновь и убирала. Бумага была плотной, подпись –
представительной. Все это было частью какого-то другого мира, частью его мира. Наконец, спустя
несколько недель, я открыла свою электронную почту, ввела в строку «Кому» написанный им
адрес и набрала для него ответ, поблагодарив за помощь и сказав о пятерке. Через пару часов
пришел отклик.
«Отличные новости», - писал он. – «Что еще вы проходите в школе?»
С этими последними семью словами и начались наши отношения, какими бы они ни были. Школа
– это известное для нас обоих место, он знал о ней куда больше, чем мои мама и папа, учился,
возможно, дольше, чем некоторые из моих учителей. Математика, история, литература,
естественные науки – во всем этом он разбирался, всегда мог помочь мне или подсказать что-то.
Новые знания стали нашим особым языком, и так завязалась регулярная переписка.
Спустя еще пару месяцев и множество писем в электронном ящике, отец сказал, что он с женой и
сыном скоро приедет в наши края, и хотел бы встретиться со мной, если, конечно, мои родители
не возражают. Я рассказала об этом маме – и второй раз увидела на ее лице то выражение.
Никто не считал это хорошей идеей. Ее семья единогласно заявила: он ничего не сделал для нас и
заслуживает того же в ответ, встреча с ним лишь расстроит меня и ее. Но мама прочитала все
наши сообщения и, несмотря на свои смешанные чувства, решила, что отец ребенка все же
должен иметь возможность увидеть его больше одного раза в жизни. И, не прошло и еще одного
месяца, как встреча была согласована. Отец, Лиа и Бенджи приезжали погостить к его уже
престарелой тетушке, и мы договорились об ужине в «Креветочной лодке». Чем ближе был ужин,
тем сильнее нервничала мама – ее почти постоянно тошнило, а я боялась за нее. Никогда раньше
я не видела ее такой, но, видимо, все когда-нибудь случается впервые. И страхи прошлого тоже
могут возвращаться.
В назначенный день мы пришли в ресторан, хостесс подвела нас к столику у окна, где сидел
высокий мужчина в очках, рядом с ним была женщина, а на ее коленях – пухлый малыш. Они
ждали нас. У меня в памяти до сих пор осталось то впечатление: отец совершенно другой, ничуть
не похож на того человека, которого я представляла себе, читая сообщения. Он, кажется,
чувствовал себя неловко, а еще, не отрываясь, смотрел на меня. Похоже, все полтора часа, что
длился ужин, он не сводил с меня глаз.
Его жена, Лиа, дружелюбная улыбчивая брюнетка, старательно поддерживала разговор, то и дело
заполняя своими репликами повисавшие неловкие паузы. А мой сводный брат Бенджи оказался
милым мальчуганом, и он то и дело хихикал над всем, что я делала.
Я заказала попкорн из креветок. Отец говорил о работе. Мама пила имбирный эль и оглядывала
ресторан. А затем все закончилось. Мы попрощались, но перед этим отец протянул мне
аккуратный сверток подарочной бумаги, который я тут же с любопытством развернула. Это
оказалась книга «Приключения Гекельберри Финна», любимая книга отца, когда ему было столько
же лет, сколько мне теперь.
- Может, тебе и не понравится, - сказал он, - но это не страшно. Просто попробуй полистать.
По дороге домой я держала книгу на коленях, сидя на заднем сиденье. Мама вздыхала,
прислонившись головой к стеклу со своей стороны. Папа держал одну руку на руле, а второй
гладил ее по плечу.
- Значит, вот так, - сказал он, и она кивнула.
Ну, не совсем так. Примерно за неделю я все же добила Гекельберри Финна и обдумала, что же о
нем написать. Решив быть честной, я так и сказала отцу: книга показалась мне скучной, язык в ней
