Она сама еще не совсем понимала, что именно "правильно", но ребятам ее растерянность видеть вовсе не полагается.
Мишаня поднес карту-километровку. На ней черный росчерк железной дороги пролег от Теребутенца дальше, через Кипрень к Анциферову.
- Мы сейчас вот здесь, - Соня уверенно ткнула пальцем в карту. Большая дорога. Переезд. Пять километров по рельсам до Кипрени.
- А з-зачем же мы тут вылезли? - спросил Костик.
- Потому что в поезде рейнджеры были вместо обычных конвойных - раз, - принялась вдохновенно импровизировать Соня. - Потому что проводник знал, докуда мы едем и наверняка стукнул - два; потому что... потому что американ, когда шмонал, уж очень нехорошо на меня смотрел потом. Вот я и решила... себя поберечь надо. Пока они разберутся, где мы сошли да зачем! А до Орташева... - она вновь взглянула на карту, - здесь не так и далеко. Километров двадцать, если по дорогам? считая со всеми извивами. Вот, смотри - на ту сторону, по этой дороге, между озерами, Сивериком и Долгушей, и прямо, через Сивцево, Бакшиху, Михеевку - до Мощичина. А там в Орташево повернем. Крюк, конечно, изрядный... зато от хвоста избавились.
- Если он был, хвост этот, - пробурчала Машка.
- Ветер у тебя в голове, Маха, - назидательно заметила Соня. - Сама ведь знаешь - надейся-надейся, а все равно не плошай. Давай, пошли. Что-то мне не слишком через Кипрень идти улыбается.
Сказано - сделано.
Над ними разгорелась заря. Путь пролегал через дремучие леса, дорога казалась давно заброшенной - ферм в здешних краях пока что немного. Да и что тут толком вырастить можно? Лето короткое, то если не дождливое и холодное, так испепеляюще-жаркое. Правда, здешние края славились изобилием и грибов, и ягод, но сейчас народ что-то к ним охладел, как и к бесчисленным нарезам "садоводств". Только фанатики этого дела и остались. Остальным и так на бутылку с закусью хватает, особенно если самогон неподакцизный...
Три полупустые деревни они миновали, обходя их краем леса, границей зарослей и полей. Когда-то заброшенные, селения мало-помалу оживали; а в одной путники заметили даже новенький фермерский дом.
Наконец они добрались почти до самой цели. До узкой моховой головины между двумя озерами. Дорога смело вбегала на серо-зеленый покров, оборачиваясь черным рвом, заполненные болотной водой. Кое-где еще виднелись остатки некогда проложенной здесь гати.
- Нам что, нам СЮДА? - с ужасом спросила Машка.
- Не бойся, тут неглубоко, только надо по самому краю идти.
Через болотину пробирались битый час.
Уже опускался вечер, когда они наконец добрели до цели.
Деревенька предстала их взорам двойной ниткой выстроившихся вдоль дороги изб, всего десятка три, наверное. Окрестные поля, однако, оставались отменно чисты, словно только-только вспаханы под пар. Дома тоже в полном порядке, словно хозяева и не ушли отсюда много-много лет назад. Прополотые огороды, ровные плетни, добрые крыши, опрятные срубы над колодцами и взнесенные деревянные коромысла журавлей.
Однако дым поднимался только над одной трубой.
Соня почувствовала, как сердце дало перебой. Сразу стало жарко-жарко. Все, пришла, девица-красавица, время сказок кончилось, настало время дело сполнять...
- Это здесь? - простонала Машка. - Ой... я себе ноги по самую задницу стерла. Все, если еще хоть раз шагну - хороните меня, хороните...
- Як помру, так поховайте на Вкраине милой, - безбожно перевирая оригинал, провозгласил Костик. Он казался свежее других.
...Они едва добрались до запорного плетня, которым перекрывалась дорога - чтобы скотина не разбрелась - когда навстречу им вышел человек. В просторной полотняной рубахе, подпоясанный простой веревкой, в серых же, некрашеных штанах, которых так и тянуло гордо поименовать "портами". Он не отличался богатырским сложением, хотя шириной плеч куда как превосходил и Костика и Мишаню, узкогрудых городских выкормышей. На вид ему смело можно было дать и тридцать, и сорок лет - по лицу возраст не угадывался. И глаза, когда он подошел ближе, оказались самыми обыкновенными, без всякой там "дремлющей мудрости бессчетных веков". И пахло от него, как и должно пахнуть от мужика, что весь день в поте лица машет топором.
