Унимая дрожь, он сказал:
— Каждое отдельно взятое сообщение о наблюдении НЛО это еще не эмпирический факт…
НЛО вспыхнул фиолетовым светом и мелодично загудел.
С трудом преодолев желание броситься вон из аудитории, лектор продолжал:
— Даже наличие радиолокационных наблюдений мало что меняет в этом отношении — такое наблюдение также фиксирует лишь единичное состояние или же единичное проявление активности феномена…
Гудение прекратилось. Свечение погасло. Лектор покосился краем глаза в сторону НЛО и увидел, что он плавно опускается на стол у доски. В сплошной поверхности диска образовалось круглое отверстие, из которого один за другим выпрыгнули и упруго приземлились на обшарпанной поверхности стола три человечка в серебристых скафандрах, ростом не выше книги среднего формата. Лектор зажмурился. Открыв глаза, он обнаружил, что видение обогатилось новыми деталями. Один человечек держал в руке листок бумаги и, протянув другую в его сторону, издавал тихие звуки, похожие на пение.
Схожу с ума, обреченно констатировал лектор, но мужественно продолжал:
— Диаметрально противоположный подход к собранным за двадцать лет сведениям о наблюдениях НЛО нашел отражение в работе «Колорадского проекта». Основной вывод этой комиссии не вселяет оптимизма…
Человечек окончил свою речь, все трое вернулись в шар, люк закрылся. НЛО поднялся в воздух, на большой скорости пронесся мимо лектора, взмыл под потолок, совершил сложный вираж и, нырнув в форточку, исчез из виду.
Слава богу, отпустило, подумал лектор, дочитал лекцию и, извинившись, что не располагает временем для ответов на вопросы, торопливо покинул аудиторию.
По дороге домой двое инженеров, присутствовавших на лекции, обменивались мыслями.
— Хорошо поставлена у нас работа в обществе «Знание», — говорил первый. — Наглядные пособия на уровне. Как вам модель НЛО?
— Ничего, — отвечал другой. — И гуманоиды как настоящие. Но все-таки обидно, что мы одиноки во Вселенной…
Наконец журналисты получили разрешение посетить одну из двух далеких планет, куда в свое время переселили часть жителей Земли. Вот уже тридцать лет доступ к планетам был закрыт, Никаких официальных сообщений. Только слухи. Кое-кто утверждал, что население планет вымерло, не выдержав непривычных условий. Виновником считали профессора Гессеринга, автора и руководителя засекреченной программы.
На космодроме нам представили экскурсовода, седого мужчину по фамилии Гессеринг. Не без труда, но мне удалось занять место рядом с ним. Улучив момент, я спросил его:
— Простите, вы родственник т о г о Гессеринга или просто однофамилец?
Он усмехнулся:
— Я т о т.
— Как? Вы автор «Программы Гессеринга»?
— Да. — Он снова усмехнулся. — Любопытно, что вы рассчитываете там увидеть?
— Говорят о человеке нового типа…
— Слухам надо верить, — сказал он. — Они всегда достоверны… Хотя часто бывает наоборот.
И он начал рассказывать.
Тридцать лет назад в связи с перенаселением Земли начались поиски планет с подходящими для жизни природными условиями. Вскоре были найдены две такие планеты. Они вращались вокруг далекого солнца на близких орбитах.
— Это натолкнуло меня на любопытную мысль, — задумчиво продолжал Гессеринг. — Я нисколько не сомневаюсь в том, что альтруизм является помехой на пути прогресса, — и решил отделить эгоистов от альтруистов, поселив их на разных планетах.
— Но как вы установили, кто есть кто?
— Это совсем несложно. Видите ли, переселению подлежали только бездетные супружеские пары. Когда они прибывали на межпланетную станцию, своего рода перевалочный пункт, мужчин отделяли от женщин. Каждой группе говорили, что произошла авария: взорвались баллоны с кислородом, и теперь все вместе они не смогут ни вернуться обратно на Землю, ни отправиться дальше. Поэтому каждой паре предстоит сделать выбор, кто из супругов продолжит полет, кто останется на станции, обреченной на гибель. Мужчинам говорили, что решают мужья, а женщинам — что жены.
Альтруисты выбрали, конечно, смерть себе. Если же их супруги жертвовали ими, мы говорили альтруистам, что те уже погибли. И отправляли их на Альтрус. Так назвали планету альтруистов. Другую — Эгос. Конечно, не обошлось без слез и истерик, но нас оправдывало то, что человек освобождался от спутника жизни, вынесшего ему смертный приговор. Супруги, дарившие жизнь друг другу, оставались вместе.
