— Думаю, после этого ты будешь спать спокойно. А теперь бери то, что я обещал. Я всегда выполняю обещанное.
Фелипе взял трубку дрожащими руками. Никогда еще он не видел такой красивой трубки. Рауль, стоя к нему спиной, доставал что-то из кармана пиджака, висевшего в шкафу.
— Английский табак, — сказал он, протягивая ярко раскрашенную коробку. — Не знаю, найдется ли у меня еще одна прочищалка, но можешь взять мою, когда тебе понадобится. Ну, нравится?
— Да, конечно, — сказал Фелипе, восхищенно разглядывая подарок. — Но вы не должны были бы дарить мне такую трубку, слишком она хорошая.
— Именно поэтому я и дарю, — сказал Рауль. — И чтобы ты скорей простил меня.
— Вас…
— Видишь ли, я и сам не знаю, почему так поступил. Мне показалось, что ты еще слишком молод, чтобы участвовать в таком деле. А потом я подумал и пожалел. Ты уж извини меня, Фелипе, и давай будем друзьями.
Тошнота снова медленно подкатывала к горлу, холодный пот выступил на лбу. Фелипе спрятал трубку и табак в карман и, покачнувшись, с усилием выпрямился. Рауль поддержал его.
— Мне… мне надо бы на минутку в туалет… — пробормотал Фелипе.
— Да, конечно, — ответил Рауль, поспешно открывая дверь. Затворив дверь, он сделал несколько шагов по каюте. Послышалось журчание воды в умывальнике. Рауль приблизился к двери в ванную и взялся за ручку. «Бедняжка, чего доброго, ударится головой», — подумал он, но понял, что лжет самому себе, и прикусил губу. Если он откроет дверь и увидит его… Нет, — Фелипе никогда не простит ему такого унижения, разве только… «Нет, еще рано, еще рано», его, наверное, тошнит, пусть лучше остается один, только бы не потерял сознания и не ударился. Ничего он не ударится, глупо лгать самому себе, искать предлога. «А трубка ему очень понравилась, — подумал он, снова принимаясь кружить по каюте. — Но теперь ему станет стыдно, что пришлось идти в мой туалет… И от жгучего стыда он меня всего исцарапает, разве только трубка, только трубка…»
Буэнос-Айрес был обозначен красной точкой, от которой почти параллельно линии побережья тянулась широкая голубая полоса. Входя в столовую, пассажиры могли оценить четкость географической карты, украшенной эмблемой «Маджента стар», где отмечался путь, пройденный «Малькольмом» за день. Улыбаясь со сдержанной гордостью, бармен признался, что нанесение маршрута парохода на карту входит в его обязанности.
— А кто вам сообщает данные? — спросил дон Гало.
— Мне их дает старший офицер, — объяснил бармен. — В молодости я был чертежником и в свободные минуты люблю поработать циркулем и угольником.
Дон Гало сделал знак шоферу, чтобы тот увез кресло-каталку, и исподлобья оглядел бармена.
— А как обстоят дела с тифом? — спросил он в упор.
Бармен заморгал. Но тут появилась безупречная фигура метрдотеля. И сладенькая улыбочка обласкала по очереди всех пассажиров.
— По-видимому, все идет хорошо, сеньор Порриньо, — сказал метрдотель. — По крайней мере я не получал никаких тревожных известии. Ступай в бар, — сказал он своему подчиненному, заметив его желание поторчать в столовой. — Посмотрим, сеньор Порриньо, как вам понравится для начала potage champenois [71]. Он очень вкусный.
Сеньор Трехо с супругой уселись вместе с Бебой, вырядившейся в платье, недостаточно открытое, на ее взгляд. Вошедший следом за ними Рауль подсел к Пауле и Лопесу, которые при его приближении одновременно подняли головы и улыбнулись с отсутствующим видом. Семейство Трехо, пренебрегая изучением меню, принялось обсуждать новость о внезапном недомогании Фелипе. Сеньора Трехо была очень благодарна сеньору Косте, который любезно помог Фелипе, проводил его до каюты и вдобавок послал Бебу предупредить родителей. Фелипе сразу же заснул, но сеньору Трехо не переставала волновать причина этой неожиданной болезни.
— Просто перегрелся на солнце, дорогая, — уверял сеньор Трехо. — Весь день проторчал на палубе и теперь похож на вареного рака. Ты не видела, но когда я снимал с него рубаху… Счастье еще, что у этого молодого человека оказался крем, по-видимому очень хороший.
— Ты забыл, что от него ужасно разило виски, — заметила Беба, читая меню. — Этот мальчишка делает все, что ему вздумается.
