Серафимова ласково улыбнулась.
- Ну-пу, девочка, потягаемся, - сказала она и пошла к Евдокии Григорьевне.
- Только я вас умоляю, - воскликнула бедная старушка, сцепив ладошки, не подпускайте ее ко мне. Я ее боюсь. Она уже на меня лезла с кулаками. Требовала, чтобы я оформилась и убиралась в дом престарелых вместе с отцом.
Тут в дверь позвонили. Вход в квартиру был прямо напротив двери, ведущей в комнату Евдокии Григорьевны, и Серафимова увидела, как за рифленым стеклом, в коридоре замелькали два белых халата. Двери комнаты распахнулись, и высокая почтенная женщина в сопровождении медсестры остановилась на пороге. Евдокия Григорьевна попятилась, откинулась на подушки, потом села на диване и уставилась на врача. Нос ее покраснел, она в испуге захлопала ресницами.
Марк Макарович вышел на середину комнаты и, скрестив дальцы, попытался объяснить жене, что все это подстроила дочь и надо просто пройти через это.
Евдокия Григорьевна посмотрела на Серафимову. Та кивнула.
- Да, пожалуйста, доктор, проходите.
Хозяйка показала на стулья и приготовилась к беседе. Серафимова уселась на маленький пуфик в углу комнаты, представилась врачу, спросила, не помешает ли ее присутствие. Той разрешено было остаться. Лола стояла в дверях. Марк Макарович ушел на кухню.
- Евдокия Григорьевна, - начала врач, подвинув стул поближе к дивану, вы, наверное, понимаете, что беседа у пас с вами вынужденная.
Давайте относиться к этому как к простой формальности.
- Что ж, доктор, я понимаю, - обреченно согласилась Евдокия Григорьевна.
- Вот и прекрасно. Расскажите мне для начала о себе. О вашей жизни. Вы ведь прошли войну? Что же у вас с дочерыо-то не ладится?
- Потому что с самой Германии привыкла хвостом крутить, ей и дела до меня не было, - завелась Лола, - нагуляла и сбагрила бабке. А сама по гарнизонам...
- Что же ты такое говоришь? Постыдись! - взмолилась Евдокия Григорьевна. - Вы видите?
- А почему дочь-то на вас обижается? - врач мягко задавала наводящие вопросы, и вообще Серафимовой правилось, что она ведет себя корректно и учтиво. - Может, есть за что?
- Да не знаю, она всю жизнь обижается. Она ведь больная родилась, все детство болела.
- А ты в это время на Сахалин умотала с мужем, больного ребенка бросив, - вставила Лола.
Ее трясло, она часто дышала и с ненавистью смотрела на мать.
- Прошу вас не перебивать, - строго произнесла врач.
- Я же с мужем поехала, ему там гарнизон дали. Он к тому времени уже академию закончил, - оправдывалась Евдокия Григорьевна.
- А вы действительно к дочери холодно относились?
- Ну, как я могу? Она же моя дочь. И мать есть мать. Я ее в таких мучениях рожала! Сама чуть не умерла и ее не потеряла.
- Может быть, из-за трудных родов вы стали отчужденно к ней относиться?
- Да нет, доктор, - вздохнула Евдокия Григорьевна, - просто у нее с детства характер был еще тот!
- Неужели с раннего детства?
- Да, да.
- Но какой может быть характер у младенца, да еще и больного? подковырнула врач.
Лола даже вспыхнула:
- Вот именно, она меня за то, что я с инсультом родилась, и возненавидела!
- Так, я попрошу вас: или вы молчите, или вы погуляйте в соседней комнате, - заявила врач.
Врач была опрятна и стройна. На вид ей было лет сорок, но, может быть, и меньше. Она сидела, спрятав руки в карманы халата, чуть поодаль сидела медсестра. Евдокия Григорьевна давно уже плакала, сморкаясь в мятый платочек и утирая им лицо.
- Я ей ничего плохого не делала, доктор!
- И ничего хорошего! - крикнула Лола. И вдруг, заподозрив что-то, схватила телефонную трубку. Нонна Богдановна мягко отобрала ее из, пальцев Лолы и положила на рычаг.
Врач встала и прошлась по комнате. Серафимова почувствовала, что психиатру нужен свежий воздух. Они переглянулись и пошли на балкон.
- Ну, что? Кому помощь-то нужна? - многозначительно спросила следователь врача, закуривая сигарету.
- Вот именно! - многозначительно ответила та и тоже закурила.
Или Серафимовой показалось, или это та машина, тот "мерседес", который она видела вчера ночью возле "Метелицы". Машина подъехала к подъезду и притормозила. Серафимова пригнулась и отстранила от перил балкона врача. Осторожно посмотрела вниз.
