Одно сокращение за другим: многие экономисты говорят, что тут есть явная угроза дефляции. Каково ваше мнение?
Не думаю, что эта угроза может материализоваться. Наоборот. Инфляционные ожидания очень хорошо согласовывались с нашей оценкой — менее 2 %, ближе к 2 % — и оставались таковыми во время недавнего кризиса. Что касается экономики, предположение, что меры строгого контроля расходования денег могут вызвать стагнацию, ошибочно. Ошибочно?
Да. На самом деле в данных обстоятельствах все, что помогает укрепить уверенность частных лиц, фирм и инвесторов в устойчивости государственных финансов, полезно для ускорения экономического роста и создания новых рабочих мест. Я твердо убежден, что в нынешней ситуации политика укрепления доверия стимулирует, а не тормозит восстановление экономики, поскольку сегодня ключевым фактором является уверенность.
Интервью президента Европейского центрального банка Жана-Клода Трише итальянской газете «Фа Repubblica», июнь 2010 года
В течение нескольких пугающих месяцев, последовавших за разорением «Lehman Brothers», почти все крупные государства согласились, что нужно бороться с внезапным падением расходов частного сектора, и обратились к политике финансовой и монетаристской экспансии — увеличить расходы, снизить налоги, напечатать денежную базу — в попытке ограничить ущерб. В своих действиях они опирались на уроки Великой депрессии, за которые была уплачена высокая цена.
В 2010 году случилось нечто невообразимое: большая часть мировой политической элиты — банкиры и руководители финансовых ведомств, которые определяют общепринятые взгляды, — решила забыть уроки истории, отбросить учебники и объявить черное белым. Другими словами, внезапно вошли в моду призывы сокращать расходы, взвинчивать налоги и даже процентные ставки, несмотря на угрозу массовой безработицы.
И это действительно произошло: к весне 2010 года, когда Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) опубликовала последний доклад о ситуации в экономике, уже утвердилось доминирование сторонников срочных мер строгой экономии — «экономов», как удачно назвал их финансовый аналитик Роб Паренто.
ОЭСР — это своего рода мозговой центр. Организация имеет штаб-квартиру в Париже и финансируется богатыми странами, из-за чего экономически развитый мир иногда называют просто «ОЭСР» — членство в этом клубе стало почти синонимом статуса развитого государства. В сущности, это конвенционный институт — место, где документы согласовываются чуть ли не по буквам.
И какой же совет этот глашатай здравого смысла дал правительству США весной 2010 года, когда инфляция была низкой, уровень безработицы очень высоким, а стоимость государственных заимствований рекордно маленькой? Власти Америки должны немедленно приступить к сокращению бюджетного дефицита, а Федеральная резервная система к концу года существенно повысить краткосрочные процентные ставки.
К счастью, правительство Соединенных Штатов не последовало этому совету. После завершения программы мер поддержки, принятой администрацией президента Обамы, наблюдалось некоторое пассивное ужесточение финансовой политики, но никак не сдвиг в сторону строгой экономии. ФРС не только поддерживала низкие процентные ставки, но и объявила о программе покупки облигаций, пытаясь придать вялому восстановлению экономики новый импульс. В Великобритании же в результате выборов к власти пришла коалиция консерваторов и либерал-демократов, которые отнеслись к совету ОЭСР серьезно и приняли программу упреждающих бюджетных сокращений, даже несмотря на то, что Великобритания, подобно Америке, столкнулась с высокой безработицей и очень низкой стоимостью заимствований.
