— И лодочки. Кожа — изумительная. Чуть высоковат каблук, но смотрятся на мне… Все в отделе попадали.
Зная, что переубеждать жену бесполезно, Виктор предложил:
— Давай пару ваз продадим. Ты же говорила — есть хороший покупатель…
— Ну знаешь, — Валентина подбоченилась и нелогично заявила: — Мы не нищие, чтобы хрусталь продавать. Петухова, кстати, может и не деньгами взять. Ей плитка нужна и унитаз «компакт» — может еще и приплатить…
Виктор молча прошел в комнату, посидел в кресле, глядя, как Татка снаряжает на прогулку своих кукол, и перебрался в спальню.
Плотно прикрыв за собою дверь, набрал номер.
— Добрый вечер, ма, — сказал он, чуть виновато, — это я.
— Здравствуй, сынок, — обрадовалась мать. — Как девочки? Что там у вас?
— Да все в порядке. Сейчас Татка своих красавиц выстраивает — целый детский сад.
— А Наташа учится?
— Ты же знаешь: еще больше недели…
— Что у тебя стряслось?
— Да так, разные разности… Денег вот нету, а — надо…
— И много надо?
— Полторы сотни.
— Но у меня сейчас столько нет. Потерпишь до завтра, а то наша сберкасса уже закрыта?
— Конечно.
— Так заедешь с утра?
— Заеду, — пообещал Виктор, чувствуя себя подлым скотом, — спасибо тебе, мам, я обязательно отдам.
— Ах, сынок, — Виктор догадался, что мать в это мгновение махнула рукой так, как это получалось только у нее, так спокойно и легко, — нужда будет, так в куске хлеба не откажешь, а умру — похоронишь.
— Ты лучше живи, — попросил Виктор и повесил трубку. Сквозь дверь доносились звонкие голоса дочек. Виктор аккуратно потушил окурок — он и не заметил, как, в нарушение всех обетов, зажег нашаренный в шкафу «бычок», и спрятал его там же, между коробок.
Направился к двери — и встал как вкопанный, упершись взглядом в неведомо откуда взявшегося Белова.
— Собирайся, — коротко приказал комиссар. — Ехать надо.
— Уже? — только и спросил Виктор. Белов наклонил голову и сухо сообщил:
— Беда у нас.
— Лаптев? — почему-то сразу догадался Виктор.
— И Лаптев тоже, — бросил Белов и ввернул непечатный крендель.
— Церковь, что ли, взялись рушить?
— Только бы и слез. Нет… По душам бьют…
— Как — бьют? — не понял Виктор.
— А вот так: твои сварщики оградки автогеном режут, а бульдозеры крушат все остальное.
— Но бульдозером быстрее, это же механизация… — пролепетал Виктор.
— Что — быстрее? Не понимаешь, что ли? Прямо же по могилам режут, безо всяких перезахоронений. Все прахом: могилы, памятники, имена…
— Как, а списки? А спецкоманда? Он же говорил…
— Там, где ты ему свои площадки разметил, он просто бульдозеры пустил… Твои, кстати. К понедельнику ровное место будет — чтобы ты свой поточный метод без задержки запускал…
В наступившей тишине раздались легкие шаги, и в дверь просунулась златокудрая голова:
— Пора ужинать, пап. Пойдем, — позвала Наташа и, смешно наморщив носик, зашептала: — Ой, у тебя здесь дымом пахнет, скорей открой окно.
И — убежала.
Василий оставался на том же месте, в той же позе, но Наташа его, конечно же, не видела.
Виктор крепко прижал ладони к лицу и постоял так несколько секунд. Потом сказал Белову, не разжимая губ:
— Жди меня в машине, я сейчас.
На жену он так и не посмотрел.
— И куда же? — поинтересовалась Валентина.
— На объект. Срочно.
— Без тебя не обойдутся. Рабочий день кончился. Опять я одна должна все по дому делать?
— Мне за работу деньги платят, — уже не сдерживаясь, возможно, что и неправедно, Виктор заводился, — и отпуск двадцать четыре дня.
— Ах, представьте себе!
— Не мешает представлять. Почаще.
— Только не говори, — Валентина придерживала чашку, пока Татка пила молоко, — что тебе надо ехать. Тебе надо — это я еще поверю. А от твоей зарплаты мы сильно забогатели!
О деньгах с Валентиной во все времена было бесполезно говорить. А сейчас Виктор и не собирался. Чуть виновато кивнув Наташе, он сдернул с вешалки куртку и сбежал вниз.
— Куда поедем? — машинально спросил он Василия Андреевича, виднеющегося на заднем сиденье. Тот хмыкнул:
— К нам, куда же. Посмотришь, как твой друг разворачивается.
— Он мне не друг, — отрезал Виктор и завел мотор.
— А хороша, — вдруг отозвался Белов, когда «Москвич» вырулил со двора, повезло тебе.
