— Я ворон Нават, — ответил Нават. — И они смогли бы это сделать, если бы захотели, — он снова взглянул на воронов, — но они не хотят.
Али села на камень на обочине дороги.
— Тетя Дайна никогда не говорила, что вороны умеют превращаться в людей.
Нават встряхнулся совершенно по-птичьи.
— Мы не рассказываем о своих секретах направо и налево. — Он улыбнулся. — Иначе как я смогу тебе помогать? Я научился делать стрелы для двуногих, — он показал содержимое своего открытого мешка, — это особые стрелы, и они не идут ни в какое сравнение с теми, которые вы, люди, делаете в своей каменной коробке, где и ты, кстати, живешь.
— В замке, — пробормотала Али и вытащила перо длиной с руку, гравированное чем-то золотым и черным. — Это же перо гриффина! И это, и это!.. Как ты их раздобыл? — удивилась она. — Они же стоят целое состояние. Все знают, что если выстрелишь такой стрелой, то обязательно попадешь.
— Они блестящие, — сказал Нават, — а гриффины их сбрасывают. Я подумал, что если принесу тебе подарок, который однажды уже выбросили, никто не накажет тебя за то, что ты хранишь такие вещи.
Перья гриффина отливали сверкающей сталью. Али осторожно отложила их в сторону. На дне мешка она увидела металлические палки, по форме напоминающие птичьи перья. Али сглотнула. Дрожащей рукой она вынула перо из мешка и провела им по краю мешка. Край отвалился, как будто отрезанный бритвой.
— Перья стормвингов?
— Они линяют, — ответил Нават, — перья блестят. Я их подобрал и отмыл.
Али знала, что ни гриффины, ни стормвинги не терпели, если к их гнездам или к ним самим кто-то приближался. Ее собственная мать охотнее встретилась бы с бандой лесных разбойников, чем с гриффином, сидящим на яйцах.
— А что ты имел в виду, говоря о двуногой будущей королеве?
— Она живет вместе с тобой в каменной ко… в замке, — поправился Нават. — Она иногда с тобой пасется, когда ты сидишь с ними. — Он показал пальцем через плечо Али. Она обернулась. Там кучкой стояли козы, которые пришли сюда вслед за ней, и теперь пощипывали травку у дороги.
— Сказано же было, ждать, — пробормотала Али. Она снова посмотрела на Навата. «Клянусь, он о Сарэй или Дов, — подумала она. — Вот почему Киприот поспорил со мной, что я не уберегу детей. Он хочет, чтобы королевой стала полурэка, и боится, что к осени не останется претендентов».
— Ты не рада, что я пришел? — спросил Нават. На его красивом лице отразилась тревога. — Так я лучше смогу тебе помогать, со стрелами и с воронами. Я буду твоим другом.
Это слово попало Али в самое сердце с такой же силой, с какой стрела слетает с тетивы лука. Здесь у нее не было настоящих друзей. У шпионов вообще не бывает друзей, сказала она себе, но от предложения Навата было невозможно отказаться. Она так одинока. Нават, по крайней мере, не будет обижать ее за то, что она луарин, родом из Торталла, рабыня и дочь своих родителей.
— Спрячь их, — сказала она, указывая на кучку стрел, — сейчас мы пообедаем и придумаем тебе легенду, которую ты расскажешь Балитангам, чтобы они взяли тебя к себе.
— А разве я не могу сказать, что я ворон? — спросил Нават и завязал узел на мешке.
— Можешь, но все решат, что ты полоумный, — сказала Али. — Они не подпустят тебя близко, если ты не расскажешь им историю, которой они поверят.
— Ты придумаешь прекрасную историю, — с улыбкой сказал Нават, — у тебя отлично это получается.
Али усмехнулась.
— Спасибо за комплимент, — ответила она.
— Это мой первый в жизни опыт, — сказал Нават. — Я рад, что он удался.
Али посмотрела на него и встретила озорной взгляд. Она с улыбкой покачала головой. Замечательно иметь друга-ворона. Они умеют пошутить.
Али беспокоилась, что людям не понравится чужак, который не был рэка, но беспокойство ее оказалось напрасным. Одинокий полурэка, лучник Фальтин два года назад потерял сына. Он утонул в море. Нават напомнил ему мальчика. Фальтин с радостью поселил молодого человека в своем доме в деревне, особенно когда увидел, какое неслыханное сокровище Нават принес с собой.
Услышав о пришельце, герцог Мекуэн, сержант Верон и Улазим по очереди, отдельно друг от друга навестили Навата в доме и в лавке Фальтина. На всех он произвел неотразимое впечатление. Подкупающее простодушие Навата, его дружелюбная натура открывали перед ним двери. Когда он был в перьях, такое, конечно, было невозможно.
