Когда прозвенел колокол, зовущий к ужину, Нават поднял глаза и увидел одобрительно смотрящую на него Али.
— Это моя любимая игра, — сказал он. — Не хочешь попробовать?
— Ну, уж нет! — засмеялась она и отошла от окна. Али приходилось видеть, как ловко люди ловили ножи. Но увиденное сегодня… Такого она и вообразить себе не могла.
Пришли Сарэй и Дов. Сарэй приветливо улыбнулась Али.
— Видела бы ты свое лицо! — воскликнула она, бросаясь на постель. — Разве ты не знала, на что он способен?
Дов наклонила голову.
— Он удивительный, — произнесла она, играя концом своего пояса.
— Эта местность уже не кажется мне такой неприветливой, — сказала Сарэй, глядя в потолок. — Здесь такие удивительные люди.
— На вашем месте целоваться с ним я бы не стала, — предупредила Али.
Сарэй сморщила нос:
— Али! Я узнала, что он ест насекомых! Я не буду целоваться с тем, у кого изо рта пахнет насекомыми.
Али моргнула. «А я не помню, чем пахло у него изо рта, когда он поцеловал меня, — подумала она. — В следующий раз надо будет обратить на это внимание».
Она быстро оборвала в себе эти мысли. О каком следующем разе она говорит? Ее дело — охранять детей Балитангов, а не вздыхать о вороне, превратившемся в человека.
Даже если он так классно ловит стрелы.
* * *
На следующее утро Али проснулась с рассветом, следуя своей пастушьей привычке рано вставать. Солнце осветило внутренний двор и сидящего там молодого человека. Али наблюдала, как тщательно он приклеивал перья к деревянной основе.
Нават с улыбкой поднял на нее глаза.
— Какая ты красивая, — сказал он. — Будь я Вороном Доуном, я принес бы тебе солнце, оно было бы нашим первым птенцом.
Сердце Али сжалось. Она прикусила губу, стараясь собраться с мыслями.
— Ты со всеми целуешься? — спросила она. И тут же пожалела о своих словах. Теперь он бог весть что подумает. Решит, что она испытывает к нему какие-то особые чувства. Раньше она никогда не заботилась о том, целовали ли ее ухажеры других девушек. И Али бросилась исправлять положение. — Это, конечно, не мое дело, но ты должен знать, что люди частенько целуются просто так, для забавы, не имея в виду ничего серьезного, и я не хотела бы, чтобы ты заблуждался на этот счет, — забормотала она. Слова кончились, и Али замолчала.
Улыбка Навата стала еще шире, глаза засияли.
— Я не целую никого, кроме тебя, Али, — серьезно сказал он. — Зачем мне целовать кого-то еще?
Али сглотнула. «Можно продолжить этот разговор, или поговорить о чем-то менее легкомысленном, — сказала она себе. — О чем-нибудь менее путающем».
— Ты же знаешь, я здесь временно, — резко сказала она. — Мое место не здесь.
— Тогда я пойду с тобой, — сказал Нават. — Ты мне нравишься.
«Он совсем не понимает, что говорит, — сказала себе Али. — Он не знает, что могут означать его слова».
Она посмотрела на его руки, стараясь сдержать свои чувства.
— Что ты делаешь? — спросила она, пытаясь перевести разговор на другую тему, и тут же скривилась. Вопрос был глупым, он, как всегда, делал стрелы.
Да, он действительно делал стрелы, но эти были гораздо более тяжелые и мощные, и на них были перья стормвингов, а не птичьи, как обычно.
— Как ты их разламываешь? — заинтересованно спросила она. Ненужные остатки перьев валялись на скамье.
Нават показал длинный предмет, напоминавший черное стекло.
— Это вулканическая порода, — сказал он, — возьми, я его пока не заточил. Отлично режет перья стормвингов.
Али коснулась гладкого лезвия.
— Обсидиан, — сказала она, — так он называется.
— Да, — ответил Нават, — вулканическая порода. Ее можно найти в тех местах, откуда появились стормвинга.
Он вставил стальное перо в небольшое отверстие, залитое клеем.
Али видела, что перья очень острые.
— Клей выдержит тяжесть пера? — спросила она.
— Это особый клей. Выдержит запросто, — ответил Нават.
— Стормвинги и вправду появились из вулканов? — спросила Али.
— Так было в самом начале, — ответил Нават, склеивая другую стрелу, — теперь они появляются на свет из стальных яиц. — Он задумчиво посмотрел на Али. — Яйца очень тяжелые, ворону их поднять не под силу.
— Ты и так немало получил от стормвингов, — хихикнула Али, показывая на груду перьев около скамьи. — Ты рискуешь, они могут тебя убить.
