«Гм! гм! Надобно еще кой-что порассказать, — молвил ювелир. — Я сейчас прямо из Ботанического сада; у большего пруда повстречался я с вашим приятелем, Тусманом, который совсем было решился утопиться с горя, узнав, что Албертина его не любит. Большого труда стоило мне удержать его от такого отчаянного поступка; я представил ему, что вы, почтенный асессор, вероятно, сдержите данное слово и принудите Албертину силою родительской власти выйти за него замуж. Если Эдмонд на ней женится, то титулярный советник бросится в воду — ничего нет вернее. Это самоубийство наделает ужасного шуму; все станут вас обвинять в оном, и всеобщее презрение будет вашим уделом. Во всех домах станут вам отказывать, а когда придете в кофейню узнать о новостях, все оборотятся к вам спиною. Скажу более: титулярный советник прослыл везде за величайшего работягу: начальники его любят и никогда не простят его убийце; вы можете твердо быть уверены, что во всю жизнь ни разу не примет вас ни один секретарь посольства, ни один директор, ни один министр; вас будут презирать не только простые чиновники, но даже канцелярские сторожа. Вы лишитесь места, потеряете доверие, расстроите состояние — словом, дела ваши будут идти все хуже и хуже, пока наконец нищета, скорбь и отчаяние положат предел вашим страданиям».
«Остановитесь! Вы приводите меня в ужас, — воскликнул коллежский асессор. — Кто мог подумать, что титулярный советник, в его лета, наделает таких глупостей! Вы точно правы: что бы ни случилось, а я должен сдержать данное ему слово, без этого я пропал! Так, я решился! Выдам Албертину за титулярного советника».
«Вы забыли, — сказал ювелир, — о бароне Вениамине? Забыли ужасное проклятие Манассии? Если вы откажете его племяннику, то наживете в нем страшного врага. Он станет подрывать все ваши предприятия, не упустит малейшего случая сделать вам зло, не успокоится ни на минуту, пока не лишит вас чести, не разорит вконец, пока Далес, которого он призывал, не поселится у вас в доме. Коротко сказать: за кого бы из трех искателей ни отдали вы дочь свою, все не миновать вам беды; вот почему назвал я вас несчастнейшим человеком, достойным всякого сожаления».
Коллежский асессор вскочил и стал ходить по комнате большими шагами. «Я пропал! — воскликнул он наконец. — Я разорился! Зачем я имею дочь! Чёрт возьми этого Эдмонда, жида и Тусмана!»
«Послушайте, — молвил ювелир, — есть одно средство помочь вам».
«Какое? — вскричал асессор, останавливаясь и пристально глядя на Леонарда. — Какое средство? Я на все согласен!»
«Видели ли вы на театре драму Шекспира «Венецианский купец»?»
«В которой Девриент[10] так хорошо играет роль жестокого еврея? Как не видать! Но что ж из этого?»
«Вы помните, что в этой драме есть одно действующее лицо — прекрасная Порция, которую отец духовным завещанием приказал разыграть в лотерею. Каждый из трех ее искателей должен выбрать себе любой из оставленных им ящичков, и тот, кому достанется ее портрет, получает с ним и руку красавицы. Сделайте то же самое заживо: пусть судьба решит, кому из трех должна достаться Албертина!»
«Какая странная мысль! — сказал коллежский асессор. — И вы думаете, Леонард, что те двое из них, коим судьба не поблагоприятствует, оставят меня в покое?»
«Вез всякого сомнения! — отвечал ювелир. — Я торжественно обещаю уладить все таким образом, что все останутся довольны. Те двое из искателей, коим не достанется шкатулка с портретом, найдут в своих ящичках, — как принцы марокский и арагонский, — такие вещи, что они и не подумают об Албертине».
«Возможно ли!» — вскричал коллежский асессор.
«Не только возможно, даже верно, — отвечал ювелир, — и я даю вам честное слово обработать это дело как нельзя лучше».
Коллежский асессор объявил решительное согласие; положено было между ними привести в действие предложение Леонарда в следующее же воскресенье.
