держала в руках молитвослов и, не глядя в него, читала молитву
над одной из могильных плит. Ольга дождалась «Аминь!» и
протянула Февронье копию карты военнопленного Прохора
Коваленко.
105
– Смотри, матушка, что мне в магистрате дали!
Монахиня несколько мгновений вглядывалась сквозь очки в
документ, затем охнула и прижала его к себе:
– Господи, Прохор, який ти молодий и красивий! Побачились
ж! А я ж така стара, така стара…25
Но быстро взяла себя в руки:
– Что это, Ольга?
– Карта военнопленного. Завтра мне пообещали сделать пере-
вод с немецкого!
– Хорошо, вечером расскажешь! А нам нужно послушание
наше исполнить, прочитать молитвы над солдатами, которые
здесь лежат. Ведь умерли они вдалеке от дома, без отпевания и
покаяния, может быть кто-то и прочитал над ними молитву, а
скорее всего, нет! И священник приезжал ли сюда? Ты девушка
образованная. Можешь посчитать, успеем мы прочитать молитву,
пусть не над каждым солдатиком, но хотя бы над каждой
могильной плитой? Я с батюшкой перед отъездом посоветовалась
и в молитвослове отметила, что читать.
Ольга поступила так же, как на стройке, когда она считала
трудозатраты. Попросила монахиню прочитать все молитвы,
засекла время, умножила на количество могил.
– У нас шесть дней, считая сегодня. А надо… почти шестьде-
сят, если по восемь часов читать над каждым человеком, не
успеем. Если читать молитвы сразу пятерым, и разделиться, ты
матушка, читаешь над одной могилой, я – над другой, тогда
управимся.
– Так и поступим! – монахиня протянула Ольге молитвослов.
– Там закладки, увидишь!
Ольга начала читать, вставляя в молитвы имена с могильных
плит, где это было нужно. Она предполагала, что это не будет
легкой задачей. Она давно уже почувствовала напряженную
святость этого уединенного кладбища с двумя тысячами нелепо
оборванными войной жизнями, и двумя тысячами мучительными
смертями от голода и болезней, вдали от родной земли и от
родных людей. Когда Ольга дошла до заупокойной молитвы
25 Господи, Прохор, какой ты молодой и красивый!
Свиделись же! А я такая старая, такая старая… (укр.)
106
Пресвятой Богородице, то не смогла сдержать рыдания, давно
подступавшие к горлу. Подошла старая монахиня, но не стала
утешать.
– Поплачь немного, никто ведь их не оплакивал, но только
немного, на всех не хватит! Тебя же учили в монастыре читать
молитвы без лишних эмоций!
– А как это здесь можно сделать спокойно?! – сквозь слезы
спросила Ольга.
– А ты когда читаешь молитву, об этих людях думай, не о
страданиях их, а о них самих. О том, как жили они, об их женах,
детях и родителях, который их любили и ждали, молились за них,
и здесь бы помолились, если бы была на это Божья воля. А ты за
них сейчас это делаешь.
Действительно, используя советы Февроньи читать молитвы
было легче.
Но на третьей могиле возникла новая проблема:
– Матушка, идите сюда!- позвала Ольга. – Что мне делать,
здесь похоронен Мохаммед Ибрагимов. Он же наверняка му-
сульманин! Мы же в монастыре поминание на некрещеных не
принимаем!
Старая монахиня задумалась.
– Знаешь, Ольга, надо молиться за всех. Лежат они здесь вме-
сте, как мы за кого-то из них не помолимся? Крещеные обидятся
за товарища своего. Пусть он и мусульманин, а погиб так же как и
его друзья-христиане. Если это и грех, то мы в монастыре
покаемся и отмолим, – решила Февронья.
А через два часа чтения молитв Ольга вдруг поймала себя на
мысли, что она ясно представляет тех, о ком молится, они были
рядом с ней и внимательно слушали ее чтение.
Горбоносый высокий красавец Дмитрий Кузнецов хмуро стоял,
скрестив руки на груди. Почти дед, седой и бородатый, Степан
Тимофеев кивал головой в такт молитве и мелко крестился.
Молодой, совсем мальчик, белокурый Саша Досталь сидел на
корточках и смотрел на Ольгу снизу вверх. Круглолицый
весельчак Петр Беляков задумчиво склонил голову. Усатый и
чернявый, лет сорока, Емельян Диденко слушал внимательно и
старался повторять слова Ольгиной молитвы.
И так было уже на каждой могиле.
107
Давным-давно умершие солдаты слушали ее молитвы со
вниманием и благодарностью, а Ольга понимала, что дело,
которое они с Февроньей делают, было очень важным и нужным
