В религиозном плане республика солунских зилотов не была изначально враждебна учению св. Григория Паламы. В тот момент, когда разразилось восстание, патриарх назначил архиепископом Фессалоники афонского монаха Макария, бывшего игумена Лавры, друга исихастов, правда, противника Кантакузина. Только в конце 1345 г., после еще одного бурного выступления зилотов против знати, попытавшейся открыть ворота города Кантакузину, Калека послал в Фессалонику епископа–антипаламита Иакинфа с заданием очистить свое стадо от «паламитской болезни», которая, следовательно, была здесь особенно распространена. Ни один документ не сообщает, что зилоты когда–либо чинили обиды монахам, а тем более исихастам, которые по–своему боролись с духовно гибельными последствиями обогащения крупных общежительных монастырей в XIII и XIV вв. Св. Филофей, напротив, рассказывает, что зилоты пытались снискать поддержку их земляка преп. Саввы Ватопедского, который, несмотря на нерасположение к богословию св. Григория, был одним из духовных вождей афонского монашества; очень благосклонно относившийся к Кантакузину, Савва не отвечал, однако, на их заискивания. В социальном плане зилоты были чувствительны к жалкому положению бедных классов. В живописном описании состояния Империи в 1347 г., подчеркивающем всеобщую бедность, св. Филофей рассказывает, как святитель Исидор, став патриархом, всеми силами старается помочь бедным и защищает их перед императором; впрочем, если верить завещанию св. Исидора, он был далеко не богатым человеком. Следовательно, нельзя сказать, что исихасты всегда поддерживали интересы «сильных».
Новому архиепископу противопоставила зилотов, в основном, его верность Кантакузину. Как мы знаем, она была основана, в первую очередь, на убеждении, что только новый император способен сохранить единство Империи, которому угрожали все более и более опасные центробежные силы. Эта верность, как мы увидим, никоим образом не помешает св. Григорию Паламе яростно нападать в своих проповедях на социальную несправедливость, от которой страдало византийское общество. Значит, используя выражение Г. Острогорского, в вопросе о функциях и роли Константинопольского императора «политические зилоты» были противниками «зилотов религиозных». Защищая в лице Кантакузина средневековую теократию, св. Григорий Палама хотел сохранить ее как традиционную опору Православия; для него Империя не была самоцелью; мы увидим, впрочем, что он лучше многих современников был готов к тому, чтобы принять ее окончательную гибель под ударами турок.
Св. Григорий Палама и Стефан Душан. Ввиду невозможности попасть в свою епархию св. Григорий отправился на Афон, где не был уже восемь лет. Самым важным событием, случившимся там за это время, было установление в 1345 г. власти сербов. Прибыв на Святую Гору, учитель безмолвия встретился там со знатным паломником — Стефаном Душаном, «императором сербов и греков», который готов был тогда создать великую Восточную Империю, объединив под своей властью сербские и византийские территории. Чтобы осуществить свою мечту, он искал поддержки Церкви и монастырей. Монахи Афона, щедро одаренные им землями и привилегиями, уже вошли в его политическую орбиту, а прот присутствовал в 1346 г. на его коронации в Скопле. Св. Григорий Палама несколько раз встречался с Душаном, и тот старался, как мог, убедить его последовать примеру афонских собратьев. Возможно, он хотел заручиться моральной поддержкой св. Григория, чтобы захватить Фессалонику. Однако архиепископ остался непоколебим в своей верности константинопольскому императору. Если верить рассказу святителя Филофея, учитель безмолвия преподал урок афонским монастырям, проявившим чувствительность к щедротам Душана: когда сербский царь предлагал ему «города, церкви и земли и затем перечислял годовой доход и богатства, которые к ним прибавлялись», архиепископ отвечал: «Нам совершенно не надобны ни политическая власть, ни земли, ни доходы, ни подати, ни богатства… Мы уже давно научились жить малым и довольствоваться необходимым…». Тут мы имеем дело с очередным примером противостояния между исихастами и общежительными монастырями в вопросе о монастырских имуществах. Видя неудачу своих попыток, Душан, влиянию которого на Афоне мешал авторитет архиепископа, удалил его, послав с дипломатическим поручением к константинопольским императорам(
