– Я вас слушаю.
– Это Прохоров, – сказал Петя. – Я был у вас недавно.
– Можете не представляться, я помню, – ответил врач. – Даже помню, о чем мы говорили. Вы интересовались Захаровой.
– Дело в том, – старший лейтенант немного помедлил, – что нам пришлось арестовать ее по подозрению в двух убийствах.
Доктор чуть не задохнулся от негодования:
– Вы просто сошли с ума.
– Не волнуйтесь, мы уже отпустили ее, – успокоил его Петя. – И в связи с этим мне нужно у вас проконсультироваться. Дело в том, что мы ее арестовали не просто так. Она призналась во всех убийствах и только благодаря нашему эксперту, доказавшему обратное, вышла на свободу. Причем Анна Григорьевна настаивала на своей виновности.
– Чертовщина какая-то, – процедил Половцев.
– И тем не менее это так, – бросил Петя. – Поэтому я и хочу побеседовать с вами. Как вы думаете, почему она это сделала?
– То есть взяла на себя чужую вину? – уточнил Артем Михайлович. – Да я понятия не имею, зачем это ей нужно.
– Мог ли кто-нибудь внушить ей подобную мысль? – спросил старший лейтенант.
Доктор подумал:
– Вообще-то мог бы. Сейчас Захарова большую часть времени проводит в своем мире, однако она не опасна, просто кажется странной. Дети следят за ее состоянием, и когда их мать переходит допустимые границы и воображает себя то птицей, то белкой, то рыбой или упорно настаивает на убийствах мужей, они срочно звонят мне, и мы ее забираем. Разумеется, мы лечим ее и гипнозом, и он плодотворно влияет на пациентку. Она довольно внушаема. Думаю, ваша мысль имеет право на существование.
– Она утверждает, что многого не помнит, – вставил Петя.
– Правильно, – согласился врач.
– А нам как раз нужно, чтобы она кое-что вспомнила, – сказал Прохоров. – Как вы поняли, мы считаем: ей кто-то внушил эту мысль. Нам очень важно знать, кто. Разве не странно, что Анна Григорьевна совершенно не помнит, с кем общается?
Артем Михайлович вздохнул:
– Это говорит о том, что ее скоро придется забирать к нам. Видите ли, из-за болезни она часто слышит голоса, много голосов, причем, естественно, не видит никаких лиц. Поэтому образ человека не воспринимается ею в целом, только голос. Правда, могу вас обрадовать. Во время ремиссии, пусть даже кратковременной, ее память начинает нормально работать. Возможно, вам повезет, но придется подождать. А я со своей стороны обещаю вам, что наведаюсь к Захаровой самое позднее послезавтра, если ее дети не позвонят раньше.
– Большое спасибо, – поблагодарил его Петя.
– Это вам спасибо, – усмехнулся врач.
Закончив разговор, старший лейтенант повернулся к коллегам:
– Вы все слышали? Я поставил на громкую связь.
– Паршиво, – отозвался Скворцов. – Ждать ее ремиссии у нас нет времени. В любую минуту может появиться новый труп.
– Если уже не появился, – вставила Зорина.
Все повернулись к ней:
– Что ты сказала?
– Я сказала: если уже не появился, – повторила журналистка. – Неужели вы еще не поняли, зачем преступница подсунула нам несчастную Захарову? Разве она не знала, что мы в конце концов отпустим ее? Нет, ей было важно выиграть время. И я не удивлюсь, если вскоре нам сообщат о новом трупе.
Павел махнул рукой:
– Замолчи, Катерина. Мы еще не разобрались с этими двумя. Зачем нам третий?
– Если бы нас об этом спрашивали, – вздохнула Зорина.
– А что вы думаете по поводу Захаровой? – поинтересовался Прохоров.
– Да что тут думать, все и так ясно, – процедил Киселев. – Наша дамочка гуляла в парке, к ней подсела преступница и начала внушать мысли о черной вдове и убийствах.
– Чтобы подсесть к женщине и начать ей внушать какие-либо мысли, нужно знать, кому и что говорить, – вставила журналистка. – Ребята, настоящая черная вдова прекрасно знала, к кому подсаживается. Нам необходимо выяснить, где она могла получить информацию о Захаровой. Разумеется, это возможно только в психиатрической больнице. Петя, как ни крути, а одним разговором с главврачом ты не отделаешься. Придется туда ехать и беседовать с персоналом. Кто-то снабдил нашу преступницу подробными сведениями об Анне Григорьевне.
– А если она сама когда-то слышала о Скобиной и теперь скопировала ее? – спросил Петя.
