– Да? Интересно! – Врач указал ему на стул. – Чаю?
– Не откажусь.
В кабинете главврача было довольно уютно и ничего лишнего – стулья, стол и диван. Половцев налил ему чаю в граненый стакан и поинтересовался:
– Так о ком пойдет речь?
Прохоров взял печенье с тарелки:
– У вас когда-нибудь лечилась женщина, которая любила одеваться во все черное? Длинное черное пальто, большая шляпа с полями, вуаль?
Артем Михайлович наморщил лоб:
– Припоминаю только одну – Захарову Анну Григорьевну. Знаете, мне ее всегда было жалко, бедняжку. У нее умерли двое мужей, причем очень хорошие люди, которые любили и лелеяли ее, дети разъехались по стране и мать практически не навещали, и у нее ни с того ни с сего проявились психические отклонения. Сначала ей мерещились инопланетяне, которые залетали прямо в окна квартиры и преследовали ее на улице, потом она сменила тему, обратившись к метаморфозам. Анна Григорьевна постоянно превращалась то в кошку, то в птицу, то в рыбу, а однажды дама заявила соседям, что является самой настоящей черной вдовой и общение с ней мужчин гибельно для последних. Потом наша больная где-то откопала нелепый наряд – длинное черное пальто, фетровую шляпу с полями, повесила вуаль и в таком виде разгуливала по улицам в любую погоду. Соседи долго не вызывали врача, потому что помнили, какой женщина была до болезни: доброй, отзывчивой, хлебосольной, – и пытались помочь. А вот ее дети оказались более жестокими. Они периодически возили мать в нашу контору, а во время одного из очередных лечений продали квартиру, пользуясь тем, что она невменяемая, и купили ей маленькую однушку, страхуя себя на всякий случай от проживания вместе с ней. Я сразу предупредил, что вряд ли мы будем держать ее вечно. Она тихая, сама себя обслуживает, и мы обязательно планировали отпускать ее домой в период ремиссий. Да и потом, вы сами знаете, средств на такие заведения, как наше, государство не дает. Мы вынуждены отпускать домой больных похуже. А Анна Григорьевна была совершенно безобидной. Но почему вы спрашиваете о ней? – вдруг спохватился врач.
– Какая-то дама разгуливает по городу в костюме черной вдовы, – пояснил Петя. – Но если бы только это. Она заказала у кузнеца пять кинжалов, и два уже пошли в ход. В связи с этим у меня к вам вопрос: могла ли такая больная, как Захарова, из тихой перевоплотиться в агрессивную?
Половцев немного подумал и пожал плечами:
– У нее шизофрения, а такие больные непредсказуемы. Думаю, теоретически могла бы. Практически – просто верить не хочется. Я к этой старушке как-то проникся.
У Пети вспотели ладони. Неужели он на правильном пути?
– Вы дадите мне ее адрес? – поинтересовался старший лейтенант.
Доктор кивнул:
– Разумеется.
Заботливые детки поселили несчастную Захарову на окраине города в новостройке на седьмом этаже. Подходя к ее дому, Прохоров подумал, что в этом районе старикам негде гулять: девятиэтажку окружал пустырь с неубранной арматурой. Неасфальтированная дорога пестрела ямами, которые в период дождей наполнялись водой и грозили замочить ноги любому прохожему. Петя прошел в подъезд и увидел объявление на двери лифта: не работает.
«Все условия для пенсионеров», – скривился молодой человек и стал подниматься по лестнице. Оказавшись у нужной квартиры, он нажал кнопку звонка. Квартирка огласилась звонкой трелью, однако Пете сразу не открыли. Сначала послышались робкие шаги, а потом тихий голос спросил:
– Кто там?
– Это полиция, – отозвался Прохоров.
На его удивление, хозяйка попросила:
– Покажите удостоверение. Приложите его к глазку.
Парень выполнил ее просьбу. Дверь тут же распахнулась, и Анна Григорьевна предстала перед ним в своем нелепом черном одеянии.
– Проходите, – она пригласила его в прихожую. – Я знаю, зачем вы пришли. Вы пришли забрать меня. Давно пора, знаете ли. Меня просто необходимо остановить.
