В этот раз дядя Вася играл не с пенсионером Воробушкиным, а с самим художником Левитаном.
Всякий раз, когда дядя Вася играл с пенсионером, мне очень хотелось, чтобы он сделал поскорей пенсионеру мат. Но сейчас - и это было странно - я вовсе не испытывал этого желания. Я считал, что будет нехорошо с дядиной стороны, если он сделает художнику мат, кем бы тот ни был - пришельцем, эпигоном, шаоашни-ком-леваком или настоящим Левитаном, каким-то чудом попавшим в наш век.
Дядя Вася молчал. Художник тоже. И когда дяде Васе надоело молчать, он вдруг задал Левитану вопрос:
- Скажите, вы случайно не родственник знаменитому художнику?
Левитан немножко подумал, а потом сказал:
- И да и нет.
- Как понять ваши слова? - спросил дядя Вася.
- Избирательно, - ответил художник. - Если вам очень хочется видеть во мне родственника знаменитого художника, скажите себе «да». Если не хочется, скажите «нет». И в том и в другом случае ответ будет неточным.
- А вы сами как отвечаете на этот вопрос?
- Я действительно нахожусь в родстве с художником Левитаном. Но это родство духовное. Понятно?
- Я так и думал, - сказал дядя Вася… Играли они долго. Потом кончили партию и начали другую. Я вышел во двор. Там стояли Мишка и Воробушкин.
- Ну, кто выиграл? - спросили меня оба.
- Сделали ничью.
- Не понимаю, - сказал Воробушкин. - Чтобы пришелец не мог обыграть обыкновенного человека?
- Мой дядя-игрок первой категории. Он и мастеров обыгрывал.
- Все равно, - не согласился Воробушкин, - пришелец должен играть лучше любого мастера.
- А я думаю, он нарочно поддался, - вмешадся Мишка, - для маскировки.
- Вполне это допускаю, - согласился Воробушкин. И задумался.
Мишка и Воробушкин жили в деревне уже третью неделю и все не хотели отказаться от своей мысли, что Левитан-звездный пришелец. Наоборот, с каждым днем они становились все более убежденными сторонниками своей идеи, для подтверждения которой они тщательно собирали факты. Для этого они изучали литературу о пришельцах, которую привез с собой Воробушкин. Они читали мне те места из привезенных ими книг, которые могли свидетельствовать в пользу их гипотезы. Действительно, как описывалось в книгах, представители инопланетных цивилизаций достигли высокого умения создавать себя заново или принимать облик когда-то живших на Земле людей. Сам собой напрашивался вывод, что кто-то из них принял облик Левитана и научился рисовать, как Левитан. А имея уже такую высокую квалификацию, было совсем не трудно вступить в Союз художников, устроиться на работу в худфонд и по совместительству в Русский музей, а затем, заручившись справкой, получить квартиру в новом кооперативном доме.
Воробушкин очень стройно развивал свою мысль, подтверждая ее многочисленными доказательствами, взятыми из книг о звездных пришельцах. У него даже была специальная тетрадь, куда он выписывал отрывки. И эти выписанные им цитаты из книг он сличал с Левитаном и его поведением, пока не пришел к окончательному выводу, что Левитан-это пришелец. Эти выписки Воробушкин читал Мишке, мне и даже своему дедушке-пенсионеру. Мишка поддакивал, а пенсионер горячо возражал. Он ни за что не хотел отказаться от своей мысли, что Левитан-это левак и шабашник, обманывающий государство.
Меня отрывки из книг ни в чем не убедили, так же как мнение дяди Васи и пенсионера. У меня было свое мнение о художнике. Я был почти уверен, что он и есть тот самый замечательный художник, неизвестно каким образом попавший в наш век. Убедительным доказательством этого служила река, которую он изобразил на холсте.
Как-то раз, когда я смотрел на нее в присутствии хозяина избы пастуха Игнаткина, я почувствовал, что между картиной и мной существует какая-то странная связь. Чем больше я смотрел, тем сильнее чувствовал радость. Эта радость буквально хмелила меня.
