Да чтоб вас, суки!
Собрался с силами и дёрнул сдерживающих меня магов. Те не устояли и рухнули мордами на землю. Я же мигом перерубил магические петли, но в этот момент очередной сгусток пламени ударил точно в лицо.
Глаза обожгла адским огнём. Боль была такая, что я закричал во всё горло, выронил меч и схватился за обожжённую кожу. И стоило мне отвлечься на секунду, как сразу несколько петель затянулись на руках и ногах. Одна даже обвила шею, отчего стало тяжело дышать. Меня повалили на траву и окружили.
— Ублюдок Ито!
— Держите крепче!
— Надевай уже!
Крики слились в бессвязный гомон. А через секунду я почувствовал, как на шею повесили что-то тяжёлое и холодное. Послышался звонкий щелчок, и мои силы окончательно оставили меня.
— Вот так, отлично.
Удар в живот, от которого согнулся пополам. Остатки воздуха вылетели из лёгких, а вместе с ними и сознание.
* * *
Меня окутала непроницаемая Тьма. Как в прошлый раз, когда пришла мама. Вот только теперь я не ощущал её тепла. Холод сковывал тело, а мрак, как бы ни вглядывался, не пропускал и тонкого лучика света.
И я уже знал, что вскоре кто-то появится, чтобы поговорить. Жаль, что «гости» моего сознания не появляются в нужный момент, а только тогда, когда я в обмороке. Я понимал, что Акума убежала. Упустил демонессу — какая непростительная оплошность. И всё же сдаваться не собирался. Как только приду в себя, отправлюсь на её поиски. Если, конечно, будет такая возможность.
— Эй, человек! — голос прозвенел в пустоте, словно удар в гонг у самого уха. — Очнись!
Я всмотрелся во Тьму и увидел красную точку, разрастающуюся всё больше и больше. И уже через несколько секунд на меня смотрела красномордая обезьяна с длинным носом.
— Чему мы тебя учили?! Вставай и дерись, человек!
Крики мартышки ничуть не подбодрили. Раньше подобные слова могли придать сил, заставить сражаться. Сейчас же хотелось просто послать эту морду ко всем чертям.
— Мямля!
По плечу что-то хлёстко ударило. Словно тонкий прут, от которого потом остаётся болезненные синяки.
— Вставай!
Ещё один удар, но теперь уже по ногам.
— Сколько лет мы тебя учили быть сильным?! Не позорь имена родителей и своего Учителя!
— Какого?! — не выдержал я и закричал на обезьяну.
— Содзёбо! — рявкнула красная морда. — Так меня зовут! — ещё удар, но на этот раз я успел поймать палку до того, как она коснулась моего плеча. Мартышка оскалилась, и было непонятно, то ли злится, то ли радуется. — Отлично! А теперь иди в свою клетку и помни, что уже скоро мы увидимся!
Клетку? Скоро увидимся? Почему никто ничего мне не рассказывает?
Но ответа не последовало. Обезьянья рожа исчезла так же внезапно, как и появилась. Я вновь остался в одиночестве. И только мелкая капель нарушала тишину.
Капли?
* * *
Голова гудела и ныла. Словно череп готов был вот-вот разорваться на кусочки. Но мне всё же удалось открыть глаза, которые сразу же резанул яркий свет. Отвернулся и застонал, прикрыв лицо руками.
Глаза видят. Это хорошо, значит, ранение было несерьёзным.
— О, смотрите-ка, кто очнулся, — за спиной раздался насмешливый голос. — Никак сам подкидыш Ито решил порадовать нас своим присутствием.
Я повернулся набок и прижался щекой к чему-то холодном и влажному. Вздрогнул и снова поднял веки. Кое-как сконцентрировав зрение, понял, что лежу на каменном полу. И он здорово напоминал пол в темнице Ито, куда упёк меня Изао.
Чёрт, неужто меня снова взяли в плен?
На шее что-то звякнуло. И тогда я ощутил прохладу металла. Провёл пальцами, нащупав толстый ошейник.
— Что такое? — продолжал кто-то насмехаться. — Не получается колдовать? Оно и понятно, ошейник-то из диуриума.
Что? Диуриум? Что это такое?
Со стоном присел к стене. В груди неимоверно жгло. Я спас своих ванов от огненных шаров на наших землях, но не спасся сам неизвестно где.
И да, я снова оказался в, пропахшей сыростью, темнице. Каменные стены, местами покрытые плесенью. Маленькое окошко над головой, чтобы заключённый не мог до него дотянуться, но стремился увидеть свободу и мучился, не получая желаемое. А слева решётка из толстых прутьев, за которой ярко светят два факела и гнусная улыбка охранника. Невысокий ван, облачённый в тонкую кольчугу и стальной помятый нагрудник. Судя по всему, ему нравится смотреть на страдания пленников.
