Одним словом, наши телепатические контакты развивались более чем успешно, тогда как с другими ему не везло. Все декларативные призывы Дени оставались без ответа, как вой в эфирную водосточную трубу, пока в один прекрасный день 1978 года он впервые не испробовал тактику, шутливо прозванную нами «Операцией Гамамелис».
Дело было в ноябре. Дени исполнилось одиннадцать, и он уже заканчивал иезуитскую академию. Я приехал туда с очень деликатной миссией: объявить отцам Элсворту и Дюбуа, что их гениальное детище не пойдет в Джорджтаунский университет, в чем у них до сих пор не было ни малейших сомнений.
Сам Дени отнюдь не возражал против того, чтобы продолжить образование под эгидой иезуитов. Джорджтаун славился своим медицинским факультетом, а его руководство, тайно извещенное духовными наставниками моего племянника, несказанно обрадовалось возможности принять в свое лоно двенадцатилетнего гения.
Но у Призрака были иные планы.
Беседа с иезуитами оказалась нелегкой. Следуя полученным от Призрака инструкциям, я сообщил Элсворту и Дюбуа, что Джорджтаунский университет не подходит Дени ввиду своего местоположения (Вашингтон, округ Колумбия) в непосредственной близости от правительственных и разведывательных кругов, которые питают нездоровый интерес к подобного рода талантам. (Мой обходной маневр, несомненно, и послужил основанием для распространившихся позднее слухов о том, что Дени подвергался навязчивым преследованиям сторонников психологической войны.) Священники искренне огорчились, когда я сообщил им, что Дени будет поступать в Дартмутский колледж – одно из старейших учебных заведений Нью-Гемпшира. Мои аргументы в пользу Дартмута и против Джорджтауна были полнейшей нелепицей, более того – черной неблагодарностью по отношению к людям, окружавшим Дени отеческой заботой и вниманием все пять лет учебы в Бребефе. Элсворт и Дюбуа изо всех сил старались меня переубедить, но я стоял на своем. Поскольку Дон снял с себя ответственность за сына, последнее слово оставалось за мной, фактическим опекуном. И я сказал его. Дартмут – совсем маленький колледж, но в нем тоже имеется медицинский факультет, сочувствующий идее парапсихологических исследований. Привлекает и его близость – живописный город Хановер, на берегу реки Коннектикут. Колледж основан в 1769 году, среди его выпускников числится много мировых светил науки. Кроме того, благодаря его свободным и немного донкихотским порядкам, туда едва ли могут просочиться агенты ЦРУ, военно-промышленного комплекса… или КГБ. Одним словом, дело решенное.
Закончив мучительный разговор со святыми отцами, я облегченно вздохнул и повел Дени на прогулку в унылый осенний лес, примыкающий к Бребефскому кампусу. Под низкими, набухшими снегом облаками съежились от ранних заморозков низкорослые деревца. Лужицы на тропинках затянулись хрупкой ледяной коркой. Около часа бродили мы с племянником по голой роще, строили планы относительно Дартмута и близящегося Дня Благодарения. Затем переключились на больную для Дени тему: упорные и бесплодные попытки связаться с другими телепатами.
– Я все время пытаюсь понять, почему мы с тобой можем переговариваться на расстоянии, а с другими мне не везет. – Он свернул с тропки, разбрасывая ботинками подгнившую кленовую листву. – Первая, самая неутешительная вероятность: в моем радиусе вообще не существует реципиентов. Но мне в это как-то не верится. Я чувствую: они есть! Может быть, большинство и не ведает о своих способностях, но некоторым, без сомнения, приходило в голову, что они как-то отличаются от рядовых людей… Вторая версия: по той или иной причине они меня не слышат. Давай вместе подумаем – отчего.
Над головой у нас прощально перекликались синицы, перед тем как перебраться на зиму поближе к человеческому жилью.
– А что, если твои потенциальные собеседники просто-напросто тебя не слушают? – предположил я. – Мы же с тобой беседуем и не обращаем внимания на голоса птиц.
– Это мысль. Они ведь не ждут телепатических сигналов, даже не подозревают, что такое возможно. И когда телепатическая речь достигает их слуха, они принимают ее за что-то другое: за галлюцинации, сны наяву, за проделки нечистой силы, в конце концов…
