Врага швырнуло назад и перевернуло в полете, как кеглю. Он грохнулся на пол, а Лера смело пошла вперед, перезаряжая оружие, и я заорал:
— Бегии!
Боевик пришел в себя за мгновенье, перекатился на спину и ударил очередью. Струя плазмы полоснула над головой девушки, Лера бросилась в сторону, упала, кубарем вкатилась за колонну. Секунду спустя враг уже обходил ее сбоку, сплошным потоком огня не давая высунуться.
И тут мелькнуло озарение: колонна-то еще цела! Попадания РПМ должны были испарить ее, но мрамор лишь сыпался мелкой крошкой. Тогда я сказал:
— Бросай мне "железку".
Она швырнула, я подобрал оружие и нагло выступил из укрытия. Враг перевел ствол на меня, но сразу не выстрелил, видимо, пораженный моим маневром. Я спросил:
— А ты из этой штуковины убил хоть кого-то?
— Будешь первым, — сказал он и пальнул.
Шар плазмы взорвался у меня на груди, я на миг ослеп… но остался на ногах! Поднимая ствол "железки", двинулся к врагу. Он выстрелил, еще, еще. Попадания ощущались упругими толчками в живот, грудь, плечи — но ни жара, ни боли не было. Я остановился в трех шагах от него и нажал курок.
Ткань силовой перчатки не выдержала, и правая ладонь боевика повисла лохмотьями. РПМ выпал со стуком, враг заорал и бросился бежать. Я перезарядил пушку, прицелился сзади в коленный сустав — другую слабую точку "мстителя". Нога с хрустом подломилась, он упал. Выходит, кое-что о пехотном снаряжении я все же помню…
Почти тишина. Колотится сердце, стонет раненый, Лера выдыхает:
— Вау!..
Это точно! Еще какой вау… Я стягиваю с раненого шлем и тычу в нос стволом "железки":
— На каком этаже брат?
Он мычит вместо ответа. Делаю движение, у самого его уха гайка пробивает дыру в мраморе.
— Так на каком этаже брат?
— Двадцать третий. Точно — двадцать третий!
Подошел к бритоголовому, спросил у Леры:
— Этот еще долго будет без сознания?
— Ротвейлеру хватало на два часа. Но человек тяжелее, и вдохнул он не всю дозу, так что…
— Маловато будет, — констатировал я и прострелил лежащему оба колена. — А я предупреждал, что больше не прощу…
Подобрал его оружие и осмотрел с возрастающим удивлением. Кажется, это был мезонный нейтрализатор — разрушитель внутриядерных связей. Очень смертельное оружие.
— Осторожно!.. — Крикнула Лера. Она первой услышала шаги на лестнице и отшатнулась за колонну. Я вскинул пушку и пальнул. Боевик едва начал открывать дверь, когда кусок стены около его шеи замерцал и исчез. Таки нейтрализатор!
— Первый, не стреляй, это я! — Прокричал чужак и снова сунулся в проем. На этот раз пропала верхняя четверть двери. В дыру было видно, как он шарахнулся назад, на лестницу.
— Лера, собирай вещи, вызывай лифт.
— Йес, сэр!
Через сорок секунд дверь на лестничную клетку и стена около нее была похожа на голландский сыр, а Лера с рюкзаком на плече стояла в кабине лифта. Я последовал за нею и нажал кнопку. От ускорения заложило уши.
На уровне десятого этажа девушка нажала "стоп". На губах у нее была улыбка, а глаза — огромные и восхищенные.
— Витя, там, на двадцать третьем, нас будут встречать?
— Не без этого.
— Значит, меня могут убить. И будет просто нечестно, если прежде ты не удовлетворишь мое любопытство. Как тебе это удалось?!
— Имеешь в виду, стать таким умным? Кушай рыбу, в ней есть фосфор.
— Я о плазмомете, — она дотронулась до моей груди, и ткань термокостюма посыпалась под пальцами. — Ты бессмертный, или я что-то напутала?
Я ухмыльнулся.
— Видишь ли, РПМ придумали в прежнем мире. Тогда горячие тела передавали тепло холодным — закон был такой. А теперь все наоборот.
— Тогда почему ты не замерз?
— Учи физику, девочка. У нагревания нет верхнего предела, хоть до миллиарда градусов. А вот у охлаждения — есть. Мой термокостюм состоит из двух слоев, разделенных вакуумволокном. Первый же заряд плазмы остудил внешний слой до абсолютного нуля, и тогда ткань перестала проводить тепло. Я стал неуязвимым! Ха-ха-ха.
— Послушай… А если бы он попал тебе в голову?
— Об этом я как-то не подумал… — Она выпучила глаза, и я смутился. — Да честно не подумал! Не люблю думать о плохом…
Лера сказала с плохо скрываемым восторгом:
