Идея — Dzhu_Dzhuh
Сюжет разработан в соавторстве с Dzhu_Dzhuh
Никита вернулся раньше обычного. Услыхав, как открылся шлюз, я отложил книгу и вышел встретить его. Мой младший братец работает пожарным (он предпочитает говорить по-военному — "служит"). Я привык к тому, что из рейдов он часто приносит бесполезные, но диковинные вещи: полуистраченный железный светильник, кроваво мерцающий сквозь ледяной чехол; газовую паяльную лампу, необходимую для сварки и чертовски опасную в остальное время; кусок чугунной трубы, оплавленный и застывший, как свеча — потом мы два часа спорили о том, какая сила могла остудить его. А однажды Ник притащил в трехлитровой банке крупную жабу. Температура жабы в точности равнялась комнатной, и она, явно довольная этим обстоятельством, квакала во всю глотку.
Словом, я привык ко всему и почти не удивлялся. Не удивился и теперь. Ник стоял в своем термокостюме, какой-то ошарашено-смущенный, и держал на плече девичье тело. В теле не было ни капли сознания, и оно свисало, как тряпичная кукла или лисья шкура на воротнике. Я спросил:
— Кто это?
— Лера.
Я пожал плечами:
— Ну проходи… те.
Он не шевельнулся.
— Брат, ей плохо.
Хотел было сказать, что это заметно, и что к утру проспится, но тут понял вдруг, что Лере и вправду плохо. Голые ноги ее пестрели багровыми пятнами, а это скверный знак. Подошел, притронулся. Сорок с копейками. Или сорок один. Черт подери!..
Быстро в спальню. Ник уложил, принялся раздевать, я бегом за чайником. Через две минуты мы уже окунали полотенца в кипяток и укутывали ими девушку. Кипяток обжигал ледяным холодом — даже прикасаться зябко. Не приходя в сознание, Лера тихо застонала. Я поднял температуру в комнате, поставил еще один чайник. Ник перерыл кассу: стекляшек было мало, больше мелочь — витаминки да шипучки. Однако одна ампула жаропонижающего нашлась, вогнали в вену.
— Это не инфекция, — сказал Ник уже после укола.
— Ясен перец, что не инфекция, но вдруг и она тоже. Не повредит.
За час мы сменили три слоя компрессов, и Лере стало получше. Температура упала до тридцати девяти, обморок сменился сном — нервным, со стонами, но все же… Еще раз спеленали ее, проветрили комнату от пара, присели отдохнуть.
— Чуть не спеклась, — сказал Ник. Это было очевидно, и фраза не имела бы смысла, если б не приятное ударение на слове "чуть".
— Однако, да, — ответил я. — Есть хочешь?
— Поесть неплохо бы… — мечтательно протянул Ник и вдруг хватил себя ладонью по лбу. — Черт, там ведь еще собака!
— Со… кто?
— Собака! Ну, пушистая! С хвостом. Гав-гав!
Он бежал в шлюз, я следом. У внутренней двери лежало существо — рыжее, мохнатое, обрубок хвостика, подломленные ушки, вся шерсть на морде складками, съехала к носу. Вывалив язык, бедное животное выдыхало из себя остатки жизни.
— Гав-гав… — очумело выдавил я.
Это и вправду была собака, причем не просто, а редкой породы — шарпей. Лет пяти от роду, если я что-то понимаю в собаках. А это значит, что пять лет назад нашлось целых двое шарпеев, и… Одуреть!
— Никита, куда сегодня был рейд? На машине времени в прошлое или телепортом на другую планету?..
— Да не до шуток, Витек! Спасать надо.
Надо, не спорю. Взялись за пса. Снова чайники, компрессы… Шарпей, вероятно, кое-что понимал в этом мире, раз дожил до своего возраста, однако от жары мозги его вырубились, и устарелый инстинкт добивал пса. Он дышал часто-часто. Его предкам это позволяло охладиться, но сейчас предательский воздух с каждым вдохом выжигал внутренности. Наконец Ник догадался уложить собаку мордой к входной решетке вентиляции и поднять температуру до предела. Поток горячего воздуха постепенно вернул жизнь.
Правда, ни в каюте Леры, ни в каюте шарпея находиться мы теперь не могли. Ник хоть в термокостюме, а я уже дрожал от холода, руки даже посинели от компрессов. Мы сбежали в кают-компанию… в гостиную, то есть, — в родные тридцать шесть и шесть.
От усталости говорить не особо хотелось. Ник жевал, я пил лимонад. Спросил:
— Как звать собаку?
— Не расслышал толком… Лера уже бредила. Не то Гафс, не то Гаусс…
— Очевидно, Галс, — постановил я.
