Я как раз планировал особый вечер для Фэйбл, когда ответил на звонок от человека, с которым боюсь говорить больше, чем с кем-либо другим. Потому что висел в Сети, разыскивая подходящее место, чтобы пригласить Фэйбл на ужин сегодня вечером. И так погрузился в процесс, что не удосужился проверить, кто именно звонит, когда взял телефон и рассеянно ответил «привет».
– Эндрю. – Твою мать! Звук голоса Адель запускает ледяные мурашки по моей спине. – Не могу поверить, что ты ответил.
– Это была ошибка, поверь. – Отвожу телефон от уха, готовый завершить вызов, но слышу, как отчаянно она повторяет мое имя, умоляя не вешать трубку.
Как идиот, подношу телефон обратно к уху, молча ожидая объяснений.
Что, черт возьми, она может мне сказать? Почему я дал ей шанс что-либо объяснить? Я делаю это для своего отца? Потому что, черт возьми, уверен, что лично у меня нет никаких оснований снова заговорить с ней. Не после бомбы, которую она подсунула мне в день, когда я и Фэйбл уезжали из Кармела.
Ванесса не была твоей сестрой, Эндрю. Она была твоей дочерью.
Вспоминая, закрываю глаза. Она даже не скрывала радости, когда делала это жестокое заявление. Я говорил о Ванессе с доктором Харрис. Она знает об обстоятельствах, окружающих смерть Ванессы, о моем чувстве вины за то, что оставил ее одну. О том, как виню себя в ее смерти. Как мой роман с мачехой, возможно, повлек за собой рождение Ванессы. Моя сестра, моя дочь… Черт, до сих пор не знаю, чему верить.
А еще этот страх: Адель признается во всем моему отцу, и он возненавидит меня за то, что я сделал. Угроза развода заставляет людей делать сумасшедшие вещи, лишь бы сохранить свой брак. А также вынуждает совершать ужасные поступки, навсегда брак разрушая.
Адель совершенно непредсказуема. Смертельно боюсь, что она раскроет все секреты, а я окажусь худшим сыном в мире. Самая последняя вещь, которую хочу сделать – разочаровать отца.
Впрочем уже слишком поздно. Я разочаровывал его так часто – не сосчитать, и это еще он не знает о большинстве совершенных мной проступков.
– Твой отец хочет оставить меня, – наконец произносит она.
Я открываю глаза, все плывет, экран ноутбука кажется размытым.
– Думал, вы двое уже расцеловались и помирились.
– Знаю, он ездил повидаться с тобой в эти выходные. Ответь: зачем? Вы же не настолько близки. Что ты обещал ему рассказать? Вы говорили обо мне? Что ты сказал? – Она в панике, и все, что ее сейчас волнует, это она сама.
Так было всегда.
– Мы о тебе почти не разговаривали, отец только сообщил, что у вас проблемы, и он готов подать на развод. – Не могу поверить, что объясняюсь с ней, но как бы странно это ни звучало, у нас есть общий секрет. Мы оба много потеряем, если он раскроется.
– Ты врешь. Ты пытаешься убедить его оставить меня, а я не позволю, Эндрю. Ты тоже виноват в том, что произошло между нами, так же как и я. Я отказываюсь брать всю вину на себя. – Ее голос понижается, наполняясь ядом.
– Его причины бросить тебя не имеют ничего общего… с нами. – Я задыхаюсь на последнем слове. «Нас» с Адель никогда не существовало. Скорее, была ее попытка подчинить меня, и я, у которого не было сил бороться с этим. – Это связано с тем, что ты завела интрижку с каким-то тренером по гольфу.
Она делает глубокий вдох. Попалась.
– Это он тебе сказал?
– Я не должен обсуждать с тобой это. – Черт возьми, почему я до сих пор говорю с этой стервой? – Я сейчас отключаюсь. Не нужно мне снова звонить.
Прежде, чем она может вставить хоть слово, завершаю вызов, бросая телефон через комнату так, что он впечатывается в стену и отскакивает на ковер, издав приглушенный звук.
Но мне этого мало. Я псих. Зол на себя за то, что ответил на проклятый звонок и слушал ее бредни. Зол на Адель, которая все-таки дозвонилась до меня, хотя я уже ей сказал, что вообще отказываюсь разговаривать с ней.
