– Я… я и не думал воровать, patron, – пробормотал юнец, но в глаза Рамиресу при этом не смотрел.
Рамирес в точности знал, сколько денег из кассы оседает за вечер в карманах Роберто. Сколько в карманах Оскара – в последнее время аппетиты у него становились все внушительнее и внушительнее, – и у бабки, которая сидела на площадке второго этажа и проверяла посетителей и девочек на предмет дурных болезней. Подворовывали все; каждый брал понемногу, но в соответствии с определенными правилами. Правила есть правила. Нарушать их не позволено никому.
– Просто знай меру, Роберто. Я хочу, чтобы ты прожил долгую и счастливую жизнь и оставил после себя полсотни ребятишек. Господь заповедовал нам плодиться и размножаться.
– Да, patron.
Пока Рамирес стоял, его пальцы нащупали под кассой кольт – «кобру» 38-го калибра в кобуре. Он вытащил маленький револьвер, спрятал его за пояс брюк и пожалел, что вынужден довольствоваться этой бабской фитюлькой вместо своего привычного большого «питона». Он развернулся, грузно выбрался из-за кассы, немного помедлил и двинулся прочь. Жаль, что сегодня утром он не поставил свечку в церкви.
* * *
Двое в костюмах продолжали неутомимо набираться за своим столиком.
– Роберто, – позвал Рамирес.
Парнишка немедленно подскочил.
– Принеси двум нашим друзьям бутылку самого лучшего американского виски. Скажи, подарок от хозяина.
– Да, patron.
Роберто достал бутылку и отнес ее к столику. Оба посетителя подняли на него глаза, и он с чопорным поклоном объяснился. Гости дружелюбно засмеялись и спросили, где хозяин.
Мальчишка показал.
– Мы принимаем дар хозяина с величайшей признательностью, – по-испански произнес тот, что был в кремовом костюме.
Рамирес кивнул. Оскару Месе уже пора было бы вернуться. Куда же он запропастился?
– У вас чудесное заведение, сеньор хозяин, – продолжал кремовый.
– Спасибо за добрые слова, друг, – ответствовал Рейнолдо. – У нас тут скромно, но честно и чисто.
– Прекрасный рецепт успеха в любом начинании, – мечтательно протянул кремовый.
У него были прилизанные черные волосы и рябое лицо, и все же он обладал той смазливостью, на которую клюет определенная порода женщин. Его товарищ в голубом костюме был плотнее и серьезнее – из тех, кто говорит лишь тогда, когда к ним обращаются, да и то без особой охоты. Кроме того, ему не помешало бы побриться.
– Вы уже видели моих девочек? – поинтересовался Рамирес. – Других таких красоток не сыщешь во всем Ногалесе. Что там – во всей Соноре.
– Не девочки – розы. Все до единой. А уж умелицы какие! Полагаю, хозяин самолично занимался их обучением.
– Этих современных девиц ничему не обучишь. Они сами все умеют, – сказал Рамирес. – Есть у нас одна малышка, настоящая чародейка. Ртом такое выделывает! Если накинуть ей немного сверху, она сыграет на вас, как на флейте.
– Это вы о Рите? Я был с Ритой. В высшей степени утонченная и одаренная барышня.
– О, Рита поистине редкостный цветок. – Рамирес восхищенно поцеловал кончики пальцев.
От прикосновения его губ пальцы словно расцвели, стали невесомыми, разлетелись в стороны. Рите было за пятьдесят, и ей не мешало бы посетить стоматолога.
– Нам пора, – подал голос тот, что был в голубом костюме. – Уже поздно.
– Надеюсь, вы заглянете еще?
– Как ни прискорбно, нет. Наше дело в Ногалесе почти завершено.
– Очень жаль. Но я надеюсь, вы будете с теплотой вспоминать наше маленькое заведение.
– О, я полюбил его всей душой, – заверил второй, порывисто вскакивая на ноги.
В руке у него возник пистолет, он навел дуло Рамиресу в живот и тщательно прицелился, но Рейнолдо пальнул в него через стол. Пуля угодила в грудь, заставив кремового крутануться на месте. В замкнутом пространстве грянуло эхо выстрела, резкое, оглушительное, но человек в голубом костюме и ухом не повел – он выстрелил в Рамиреса, и пуля вошла чуть пониже сердца, сбила со стула.
У Рейнолдо было такое чувство, будто он получил удар под дых. Он пытался вздохнуть, пытался вновь ощутить вдруг онемевшие кончики пальцев, а когда поднял голову, то увидел, что человек в голубом костюме тянет своего раненого товарища, стараясь поднять того на ноги. Но тело у него было безвольное, точно ватное, и упорно валилось вперед. Рамирес с усилием поднялся на колени и выстрелил в того, что был в голубом, но промахнулся и быстро выстрелил еще раз; пуля попала в челюсть. Человек неуклюже плюхнулся рядом со своим дружком, обхватил голову руками и застонал. Потом заплакал.
