Когда Наполеон покинул остров Эльбу, возможно допустит, что в жажде его снова овладеть троном в душе его примешивалась и страстная надежда вернуть любовь своей жены и ласки своего ребенка. Едва успел он прибыть в Париж, как уже писал австрийскому императору:
«…Мне слишком хорошо известны принципы вашего величества, мне известно, как высоко ставите вы ваши семейные привязанности, чтобы не верить, что каковы бы, во всяком случае, ни были дальнейшие намерения вашего кабинета и вашей политики, – вы поспешите содействовать ускорению минуты соединения жены с её мужем и сына с его отцом…».
Австрийскому императору не пришлось производить никакого давления на свою дочь для возбуждения в ней презрения к своим обязанностям супруги и матери: она преспокойно проживала в позорной связи.
Были попытки объяснить недостойное поведение Марии-Луизы слабостью её характера. Но слабохарактерность способна еще внушить сострадание, циничность же в чувствах не может рассчитывать ни на какое снисхождение.
Заговорило ли в ней сердце, когда супруг её окончательно был сломлен этой гигантской борьбой, ценой которой являлись империя, его жена и сын? Почувствовала ли она хотя проблеск сострадания к отцу своего ребенка? Вот в каких выражениях в одном интимном письме говорила она об успехе и походе союзников против Франции:
«…Генерал Нейпперг не подавал признака жизни в течение восемнадцати дней, так что мне известны лишь подробности из бюллетеня, но я радуюсь со всеми добрым вестям, которые в нем приведены…».
Таким образом, в виду событий, среди которых разыгрывалась судьба той страны, в которой она занимала пост императрицы, где решались судьбы её мужа и сына, Мария-Луиза цинично смешала себя «со всеми». Потомство, отмщающее за нарушение обыденных законов чести и верности, по всей вероятности, также точно отведет место этой печальной императрице в ряду несчастных, к позору адюльтера примешивающих низость сердца и подлость характера.
На острове Св. Елены Наполеон оплакивал отсутствие своего сына и гнусную измену той, которую он так сильно любил.
Наполеон во все моменты, как на вершине славы, так и в омуте упадка, всегда сохранял в себе высокое супружеское чувство, жившее в нем с юных лет. У него было две жены: он окружил их одинаковой привязанностью. С любовной, неусыпной заботливостью старался он сделать их счастливыми и, тем не менее, обе были ему неверны, с тою только разницей, что Жозефина наставила ему рога весьма скоро, а Мариа-Луиза изменила ему лишь после многих лет супружества.
Во время обоих этих несчастных браков, как водится, густая завеса покрывала глаза императора. При виде явно подтвердившихся подозрений, он упорно продолжал еще сомневаться, пока доказательства не исчерпывались до дна. По отношению в Жозефине, долгое время признаки её неверности приписывал он её легкомыслию. Что же касается Марии-Луизы, то скорее он готов был поверить, что она арестована, что она жертва козней, нежели допустить её измену.
Как в том, так и в другом браке стремился он создать образцовый, мирный семейный очаг, который регулировался самыми заурядными обычаями.
Тот, кто могущественнейшим монархам с страшной гордостью бросал перчатку в лицо, по самому ничтожному поводу, – почти что поступаясь собственным достоинством, шел на всевозможные компромиссы, только бы избежать малейших семейных неприятностей.
Тот, кто управлял сорока миллионами людей, – противопоставлял одну лишь слабость в ответ на капризы окружавших его жены и детей.
Ни блеск дивной его карьеры, ни высшая гордость императорского величия, не повлияли на характер Наполеона, как супруга и отца. Никогда не изменял он принципам, привитым ему воспитанием под руководством той матери, с личностью которой ознакомлены читатели «Вестника»[3].
