— Ничего, отец, — сказал он, мягко отодвигаясь и недоуменно осматриваясь. — Со мной все хорошо. А где мы?
— Мы снаружи... того места, — прорычал Карамон. Он отпустил сына, но смотрел на него с сомнением и тревогой.
— Снаружи лаборатории,— прошептал Палин, удивленно глядя на опечатанную дверь лаборатории и два белых, лишенных тела глаза, и попытался встать.
— Осторожно! — Карамон вновь поддержал его.
— Я же сказал, отец, что со мной все хорошо, — твердо сказал юноша, отклоняя помощь. — Что произошло?
Глаза призрака смотрели на юного мага, не мигая и не двигаясь.
— Ты вошел... туда, — нахмурившись, покачал головой силач. — И... дверь захлопнулась! Я пытался войти внутрь... Даламар прочел какие-то заклинания, но дверь не поддалась. Затем пришло много... таких, — указал он на белые глаза, — и больше я ничего не помню. Когда очнулся, я был с Даламаром в его кабинете...
— Куда мы сейчас и вернемся, — раздался голос позади них, — если вы окажете любезность разделить со мной завтрак.
— Единственное место, куда мы сейчас пойдем, — упрямо произнес Карамон, поворачиваясь к материализовавшемуся Даламару, — это домой. И никакой магии! — Он свирепо посмотрел на темного эльфа. — Если понадобится, мы отправимся пешком. Ни мой сын, ни я никогда не вернемся снова ни в одну из этих проклятых Башен...
Даламар, не глядя на силача, подошел к Палину, который тихо стоял рядом с отцом, опустив глаза, как подобает ученику перед магом высокого ранга.
Даламар обнял юношу за плечи.
— Quithain, Magus, — сказал он с улыбкой, поцеловав Палина в щеку по эльфийскому обычаю.
Палин смотрел на темного эльфа в смятении, не понимая смысла произнесенной фразы. Он говорил немного по-эльфийски благодаря другу отца Танису. Но после всего, что случилось, все слова вылетели из памяти. Он судорожно вспоминал, пока Даламар, усмехаясь, смотрел на него.
— «Quithain»... — повторил Палин, — означает... «поздравления». «Поздравления, маг...»
Задохнувшись, он посмотрел на Даламара.
— Что это значит? — свирепо спросил силач у эльфа. — Не понимаю...
— Теперь он один из нас, Карамон, — тихо произнес Даламар, взяв Палина за руку и торжественно проведя мимо отца. — Он прошел Испытание. Прости, Карамон, что заставили тебя вновь пережить все это.
Карамон сидел напротив эльфа за резным столом в роскошно обставленном кабинете. На лице его все еще отражались беспокойство, страх и гнев.
— Но нам всем было понятно, что ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы помешать сыну пройти Испытание.
— Ты смеешь меня винить? — хрипло спросил силач.
Вскочив, он подошел к большому окну и стал смотреть на укрытую плотной тенью Шойканову Рощу внизу.
— Нет, — сказал Даламар, — мы не виним тебя в этом, потому и придумали способ, чтобы обмануть.
Гневно нахмурившись, Карамон повернулся, указывая пальцем на Даламара:
— Ты не имел права! Он слишком молод! Он мог умереть!
— Да,— тихо сказал Даламар.— Но это цена, которую платим все мы. Твои старшие сыновья, когда отправляются в битву, тоже идут на риск.
— Нельзя сравнивать. — Карамон отвернулся, потемнев лицом.
Палин сидел в кресле с бокалом вина, которое так до сих пор и не пригубил. Он изумленно осматривался, словно все еще не верил в происшедшее.
— Из-за Рейстлина? — улыбнулся Даламар. — Палин действительно одарен, Карамон, так же как и его дядя. Для него, как и для Рейстлина, возможен лишь один выбор — магия. Но в Палине сильна любовь к семье. Он сделал выбор, который разбил бы его сердце.
Силач склонил голову. Палин, услышав горестный вздох отца, отставил бокал и подошел к отцу.
— Даламар прав, — сказал Карамон хрипло. — Я хотел, чтобы тебе было хорошо, и я боялся... боялся потерять тебя из-за магии, как потерял его... Прости, Палин.
В ответ юноша обнял его, ощутив, как отец обхватил его могучими руками.
— Итак, ты прошел Испытание! Я горжусь тобой, сын! Так горжусь...
— Спасибо, отец! Мне нечего тебе прощать, и наконец, я понимаю тебя...
Последние слова заглушили крепкие отцовские объятия.
Затем Карамон вернулся к окну и, вновь нахмурившись, принялся разглядывать Шойканову Рощу.
Палин, повернувшись к Даламару, изумленно смотрел на темного эльфа.
