Лидия погасила лампу. Я продолжал сидеть спиной к стене. Задумавшись, я закрыл глаза и мгновенно заснул.
* * *
Лидия, Роза и я сидели на площадке перед дверью около двух часов, с семи утра. Я пытался втянуть их в беседу, но они отказались разговаривать. Они выглядели расслабленными, почти сонными. Однако их отрешенность не передавалась мне. Сидя в вынужденном молчании, я ушел в свои мысли. Их дом стоял на вершине небольшого холма; передняя дверь была обращена на восток. С моего места была видна почти вся узкая долина, пролегающая с востока на запад. Городка я не видел, но мне были видны зеленые участки возделанных полей внизу долины. С другой стороны к долине примыкали гигантские круглые обветренные холмы. Высоких гор в окрестности долины не было, только эти огромные холмы, вид которых угнетал меня. Мне казалось, что эти холмы собираются перенести меня в другое время.
Лидия внезапно заговорила, и ее голос нарушил мои грезы. Она потянула меня за рукав.
– Сюда идет Хосефина, – сказала она.
Я посмотрел на извилистую тропинку, ведущую из долины к дому. Ярдах в пятидесяти от нас по ней поднималась женщина. Я сразу же отметил значительную разницу в возрасте между Лидией и Розой и приближавшейся незнакомкой. Я снова посмотрел на нее. Судя по походке и осанке, ей было не менее пятидесяти. Длинная темная юбка подчеркивала ее худобу.
Женщина несла на спине вязанку хвороста. К ее поясу был приторочен какой-то узел. Было похоже, что она несла на левом боку ребенка. Казалось, она кормила его грудью во время ходьбы. Ее поступь была почти немощной. Она с трудом одолела последний крутой подъем перед домом. Когда она наконец остановилась в нескольких шагах от нас, то дышала так тяжело, что я попытался помочь ей сесть. Она сделала жест, по-видимому, означавший, что все в порядке. Я слышал, как Лидия и Роза хихикают. Я не посмотрел на них, так как все мое внимание целиком было захвачено этой женщиной.
Я никогда не видел более отвратительного и мерзкого существа, чем она. Отвязав вязанку хвороста, она с грохотом бросила ее на пол. Я непроизвольно отпрыгнул, как из-за шума, так и потому, что под тяжестью дров женщина чуть не упала мне на колени.
Она бросила на меня взгляд и опустила глаза, смущенная своей неловкостью. Выпрямив спину, она вздохнула с явным облегчением. Видимо, охапка была слишком тяжелой для ее старого тела.
Когда она встряхнула руками, прядь волос выбилась из-под грязной темно-коричневой повязки, завязанной на лбу. У нее были длинные седые волосы, выглядевшие грязными и спутанными.
Она улыбнулась мне и слегка кивнула. Все ее зубы, наверное, выпали. Видна была только черная яма беззубого рта. Она прикрыла лицо рукой и засмеялась. Затем сбросила сандалии и вошла в дом, не дав мне сказать ни слова. Роза направилась следом.
Я был ошарашен. Со слов доньи Соледад я считал, что Хосефина примерно того же возраста, что Лидия с Розой. Я повернулся к Лидии. Она внимательно смотрела на меня.
– Я понятия не имел, что она такая старая, – сказал я.
– Да, она старовата, – сказала Лидия, словно это было совершенно естественно.
– Разве у нее есть ребенок? – спросил я.
– Да, она повсюду таскает его за собой и никогда не оставляет его с нами. Она все боится, что мы собираемся его съесть.
– Это мальчик?
– Мальчик.
– Сколько ему лет?
– Он у нее уже довольно давно. Но я не знаю точно, сколько ему лет. Мы считали, что в ее возрасте не стоило бы иметь ребенка. Но она не обращает на нас внимания.
– Чей это ребенок?
– Хосефины, конечно.
– Я имел в виду, кто его отец?
– Нагваль, кто же еще?
Ситуация была явно нелепой и неприятно действующей на нервы.
– Я полагаю, что в мире Нагваля возможно все, – сказал я.
Это были скорее мысли вслух, чем комментарий для Лидии.
– Еще бы! – сказала она и засмеялась.
Гнетущая атмосфера этих обветренных холмов стала совершенно невыносимой. В этой местности воистину было что-то, вызывающее отвращение, а Хосефина стала последним ударом. Вдобавок к уродливому, старому, зловонному телу и отсутствию зубов, видимо, у нее был еще и паралич каких-то лицевых мышц. Нервы левой стороны ее лица, судя по всему, были повреждены, что очень неприятно деформировало ее левый глаз и левую половину рта.
