Предстоял еще суд, на котором символическая жена рассчитывала получить от Тодда реальные алименты на свое содержание в будущем, потому что она ведь приехала в Америку вовсе не для того, чтобы работать. Получилось, что Тодд будет кормить и ее жениха, замуж за которого она по этой причине не спешит. Некоторые калифорнийские законы весьма удобны для некоторых нечестных людей.
-- Вышел я из зала суда на свежий воздух, -- сказал Тодд, -- и поклялся больше не жениться никогда.
Диана сидела тихо и, не перебивая, слушала.
-- Налейте, -- наконец попросила она. -- У нас в России мужчинам положено разливать. Выпьем за ваш развод...
И сразу, не ожидая Тодда, выпила до дна.
-- Ему тоже нальем, -- Тодд подошел к Пушкину с бутылкой. -- А то как-то несправедливо.
Воткнув рюмку между фанерных пальцев, он наполнил ее. Пушкин держал рюмку криво, и половина водки пролилась на ковер. Тодд чокнулся сперва с ним, а потом с Дианой. Он уминал все подряд, что было выставлено на стол. Через полчаса оба захмелели. Один Пушкин оставался трезвым.
-- Давай выпьем на брудершафт, -- сказала Моргалкина, от полноты чувств заранее перейдя на "ты". Но придется поцеловаться. Ты не против?
Нет, Данки был не против. Он перегнулся через стол, она подставила ему губы. И как-то само собой они начали обниматься и очутились на диване. Диана вдруг замотала головой, отвела его руки, вскочила и опустила платье.
-- Я что-нибудь опять сделал не так? -- растерянно спросил Тодд.
-- Подожди. Не здесь, здесь плохо!
-- Но почему?!
-- Он смотрит на нас. Пойдем в другое место.
-- Какое -- другое?
Диана не ответила. Она вдруг осознала: зачать сына ее и Пушкина надо не здесь. Как она сразу не сообразила? Обязательно в другой, только в той и ни в какой другой квартире!
-- Пошли! -- прошептала она, натягивая плащ.
Данки нехотя подчинился. Лифт не вызывался. Спотыкаясь, Тодд следовал за Дианой по лестнице. Выйдя из подъезда, она взяла его под руку и вывела на набережную. Ветер разогнал тучи, и на небе висела половинка луны. Шаги гулко отзывались в подворотнях.
Милиционер в Музее на Мойке, дом 12, спал, но, когда Моргалкина позвонила в парадный вход, глянул через стекло, узнал ее и спросил только:
-- Тебе чего?
-- Открой, Василий, -- попросила она. -- Мне поработать надо.
Про спутника ее он не спросил, понял, что они вместе, выключил сирену охраны, и Диана с Тоддом вошли. Располневший и в годах Василий опять уселся на стул, надвинул фуражку на глаза и вырубился.
Во тьме Диана шла по музею, как у себя дома, и тянула за руку Тодда. В кабинете Пушкина она остановилась. Свет то ли от луны, то ли от уличного фонаря проходил сквозь щель между шторами.
В голове у Тодда был туман. Он уже перестал удивляться Дианиным прихотям.
-- Здесь? -- шепотом спросил он.
-- Здесь...
Диана сняла плащ, бросила на стул, села на диванчик возле полки с книгами, стиснув коленки, ждала.
-- Тут он умер? -- продолжал шептать Тодд.
Она кивнула.
Тодд сделал несколько шагов по комнате и вернулся обратно. Что-то его беспокоило.
-- У меня к тебе просьба, -- вдруг решился он. -- Если тебе не трудно... На всякий случай... Напиши на бумажке, что ты сама этого хотела.
-- Как это? -- она закрыла лицо руками. -- Господи, стыд какой! Какой стыд!
-- Не обижайся. Просто у нас в Америке все сошли с ума, и с сексуальными домогательствами очень строго. Я бы не хотел сидеть за изнасилование в тюрьме, если ты утром передумаешь и пойдешь в полицию...
-- В милицию, -- поправила она.
-- Да, конечно, в милицию.
-- Ни в какую милицию я не пойду.
-- Знаю! Но пожалуйста... На всякий случай.
Диана хмыкнула, решительным шагом подошла к выключателю. Вспыхнул свет. Она наклонилась над письменным столом с фигуркой негритенка на нем и ларцом, в котором поэт держал свои рукописи. Сейчас там валялся всякий конторский мусор. Она вытащила из ларца листок бумаги.
-- Что писать? -- охрипшим вдруг голосом спросила она.
Тодд молчал, не зная, как по-русски пишутся официальные бумаги. Да и на английском он таких бумаг не видел.
-- Напиши что-нибудь... Ну, что добровольно...
