Великий князь Дмитрий Иванович отлично понимал всю опасность сосредоточения ордынских туменов на этом берегу Вожи. Но он привел свои полки, чтобы погубить ордынское войско и надолго отучить мурз набегать на русские земли. Ради этого стоило рисковать. Ордынцы сами полезут в западню, они горды и самоуверенны, они привыкли побеждать в сражениях. Пришло время переломить эту привычку. Как иначе думать о конечном освобождении Руси?
Андрей Попов видел битву как бы со стороны. Застава воеводы Родиона, снова собравшаяся вместе, была поставлена за краем русского строя, на пригорке, поросшем редким молодым сосняком. Они стерегли дорогу, по которой ордынцы могли обойти русское войско. Большего от Родиона не требовалось.
А может, великий князь Дмитрий Иванович просто желал поберечь сторожей-полянинов? Не последний ведь ныне поход ордынцев, еще не одну заставу придется посылать к краю Дикого Поля…
Андрею оставалось только смотреть, как разворачивается битва на берегу Вожи, и он смотрел и запоминал на всю жизнь…
Черной волной покатилась ордынская конница на русский строй. Тысячи стрел исчертили быстро сжимавшееся пространство между русским и ордынским войском. Бесновались, вытягивая гривастые шеи, степные жеребцы. Визжали, размахивая кривыми саблями, голощекие татары.
А русские воины стояли молча и неподвижно, как будто не стрелы хлестали им в лицо, а благотворный весенний ливень, и не было брешей в их стене — живые смыкались над павшими.
Такого раньше не случалось. К такому ордынцы не привыкли.
Нукеры мурзы Кострюка начали сдерживать коней, не решаясь удариться грудью о стальную поросль русских копий.
Тогда взвились в прозрачное осеннее небо русские полковые стяги, застоявшаяся дружинная конница обрушилась на смешавшихся ордынцев, и дрогнула земля, и зашумели, как от неожиданного вихря, окрестные леса.
Напрасно мурзы и тысячники раздирали рты в крике. Напрасно сам Бегич с нукерами-телохранителями кинулся в сечу. Дух ордынского войска уже надломился.
Ордынцы обратились в бегство — обратно, к реке, за которой было спасение! Осенние воды реки Вожи равнодушно принимали тела ордынцев, чтобы сплавить их в Оку, а потом — в Волгу, с которой Бегич начал свой поход.
Следом перешла Вожу русская конница. Богатые шатры мурз и юрты сотников, стада и повозки, награбленное добро и бесчисленные кривые сабли, брошенные в пыльную траву, стали добычей победоносного русского войска. Только наступившие сумерки спасли ордынское воинство от истребительной погони.
Для Андрея Попова часы битвы были одновременно и радостными, и тяжелыми. Радостно было видеть мощь русских полков и бегство ордынцев, торжество русской ратной силы. Тяжко было оставаться в бездействии, когда рядом сражаются боевые товарищи.
Счастливые! Они своими руками добыли победу над Ордой!
Воевода Родион положил свою ладонь на плечо молодого полянина:
— Не печалься! В сей победе есть и наша немалая доля!
Высшую мудрость этих утешительных слов Андрей Попов поймет только спустя два года…
Глава 3. СТЕПЬ И СТЕПНЯКИ
Если бы Андрею сказали раньше, что уроженец лесов может полюбить степь, он бы только посмеялся. Дружинники, ездившие с посольствами в Орду, рассказывали, что степь угнетает путника своим однообразием.
Немеренный лоскут пустой земли, то гладкий, словно стол, то слегка всхолмленный плавными складками, а над ним небо, всегда тусклое — в жару ли, в холода ли, и тоже пустое, как степная земля. И кажется чужаку, что небо непрерывно катится за край степи, падает на колючую сухую траву, на репейники, на сухой навоз и лошадиные кости. И на человеческие кости тоже, потому что Дикое Поле — злое место, не для людей место — для хищного зверя…
Может, само Дикое Поле и было таким, но край его, где степь соседствовала с лесом, то отвоевывая у него землю, то отступая на юг по долинам рек и влажным сумракам оврагов, выглядел совсем по-другому. Простор — это было, и кости лошадиные — тоже, но одинаковости Андрей не заметил.
Гладкую степь перерезали полноводные реки, широкие овраги с пологими склонами, которые рязанцы называли «абалами». По степи обильно рассыпаны круглые западины с плоским дном, обильно поросшим осиновыми кустами и ивняком. Зелеными городами поднимаются среди равнины дубравы, кленовые и ясеневые рощи, а в речных долинах стоят сосновые боры, могучие и вечные.
