До сих пор я не знаю, как ухитрились родители собрать деньги, что продали они и в какие влезли долги, на какие лишения обрекали себя, но деньги я получил. С тяжелым чувством отнес их Неупокоеву и долго ходил подавленный и растерянный. Выходя от начальника училища, я дал клятву все время похода использовать на самую серьезную учебу.
Нас было восемь: Вильчек, Андриянов, Хренов, Осетров, Москаленко, Эриксон, Мюллер и я. Вместе с нами в плавание уходил и Неупокоев. Он хотел за время похода написать учебник по морской практике и одновременно вести занятия по навигации и астрономии.
В полдень восьмого апреля нагруженные брезентовыми чемоданами и сундучками, провожаемые завистливыми взглядами и вздохами однокашников, мы отправились к стоящему под погрузкой «Викингу». Солнечные зайчики отражались от воды и играли на его белых бортах и стеклах иллюминаторов. Барк заметно осел, но все равно казался нам огромным и недосягаемым. Нам все еще не верилось, что на этом судне предстоит совершить поход через три океана и десятки морей.
На следующий день нас, русских, распределили по разным вахтам и отделениям, присвоили номера. Я получил номер 92, что по-датски звучит «цу алфемс» и впоследствии мне только на него нужно было откликаться в строю, — так было принято на судне.
На первых порах все было ново и необычно, очень мешало незнание языка и некоторых специфических терминов. Поэтому было решено, что все время мы будем находиться среди команды, каждый в своем отделении. У датчан обязанности распределялись по годам плавания. Так, самые верхние паруса убирали и крепили первокурсники; средний ряд — нижние брамсели и верхние марсели — второй курс, и старшекурсники убирали и крепили нижние марсели, фок и гроты. Это было логично. Ведь верхние паруса ставились в хорошую погоду, при небольшой волне, а следовательно, меньше риска упасть на палубу или в море. Во время шторма или аврала младшие помогали старшекурсникам внизу. Мы же были обязаны ходить на все реи, какие бы паруса ни убирались.
Командовал барком капитан первого ранга Андерсен, высокообразованный военный моряк. Он больше занимался штурманским делом и теоретической подготовкой. Всем же остальным ведал на судне старпом Паульсен, суровый на вид, продубленный всеми ветрами морской волк, в совершенстве знающий паруса. Второй и четвертый помощники пришли на «Викинг» из торгового флота. Третий помощник, молодой штурман военно-морского флота, пожалуй, был самым неопытным из офицеров; на вахтах он был излишне нервозен и, очевидно, плохо знал парусное дело. Грозой для курсантов были инспектор из кондукторов военно-морского флота и четверо горластых боцманов. Среди курсантов мне особенно запомнился стройный голубоглазый Ове Нильсен, коренастый крепыш Аксель Толсен и весельчак Люис Нельсон. С Ове Нильсеном мне было суждено встретиться много лет спустя.
10 апреля, закончив погрузку, мы убрали сходни и «Викинг» был взят на буксир портовым пузатым «самоваром», как называли рейдовые буксиры. Нас выстроили на палубе лицом к борту. Тихо поплыла мимо земля, синие сопки, амфитеатром раскинувшиеся улицы города, стоящие у причалов корабли. Молча смотрели мы на проплывающий мимо Владивосток. Заныло сердце, запершило в горле. Когда еще снова ступим на землю родной и до боли милой России? Вот уже совсем растворились в дымке и клубах дыма из трубы буксира фигуры провожающих, стоящих на пирсе. На траверзе маяка Скрыплева по судну прогремела команда:
— По реям! Отдать паруса!
«Викинг» медленно оделся в свой белоснежный наряд. За бортом тихо заклокотала вода. Буксир отдал трос. Чуть накренившись на правый борт, подгоняемый легким норд-вестом, барк лег на курс к острову Аскольд. Прощай, Россия!
На палубе, под энергичные выкрики боцманов, шла уборка. Датчане укладывали в бухты разбросанные во время аврала снасти, крепили по-походному все, что могло быть сорвано с места во время шторма или качки. Очередная вахта приводила в порядок поставленные паруса, набивала шкоты и брасы. На руле двое датчан-курсантов внимательно следили за курсом и парусами. «Викинг», набирая скорость, подходил к маяку Поворотный.
