звонка телефона, словно ждет, что что-нибудь плохое произойдет в
очередной раз. Стоило раздаться звонкой трели, как мама выпрямлялась, ее
глаза начинали беспокойно бегать в поисках трубке, а ладони сжимались и
разжимались, словно она надеялась ухватиться за хрупкое равновесие и
остатки порядка. Несколько раз она ловила на себе мой взгляд, но я тотчас же
поворачивалась в другую сторону.
- Я волнуюсь за маму, - поделилась я с Кэролайн, когда мы двигали
диван ближе к стене. Он был таким тяжелым, что даже нашего с сестрой веса
с трудом хватало, чтобы сдвинуть его. – Не знаю, чем можно ей помочь.
- Ты и не поможешь, - сказала Кэролайн. – Это вообще того не стоит.
- Кэролайн, что ты такое говоришь?! – возмутилась я. Сестра
выпрямилась.
- Мейси, послушай. Ты на самом деле ничего не можешь сделать, - она
серьезно посмотрела на меня.
- Ого! Что тут происходит? – раздался звонкий голос со стороны двери,
и в гостиной появилась Кристи. Я замерла в удивлении. Нет, разумеется, я
знала, что они придут, но все равно это было неожиданно. Боже, как же я
отвыкла от Кристи!
За ее спиной маячила Моника с бочонком воды и целой стопкой
пластиковых стаканчиков. За их спинами стояла Делия, в ее руках были две
коробки, на них лежал закрытый пленкой поднос с хлебом.
- У нас тут небольшой кризис, - пояснила я, когда они вошли.
Послышался странный треск, и в гостиную ввалился Берт – очевидно, он
поскользнулся на крыльце (снаружи все еще шел дождь).
- Кризис? – приподняла брови Делия. – В каком смысле?
В ответ на это на кухне что-то упало и явно разбилось, затем дверь
открылась, и на пороге показалась мама. Ее щеки пылали, а волосы
растрепались, помада смазалась на уголок рта, а на юбке виднелось пятно.
Мама выглядела усталой, разбитой и побежденной. В ее руке была половина
декоративной тарелки, которую она собиралась повесить на стену, на полу за
спиной лежали осколки. Впервые за весь этот вечер я испугалась –
испугалась по-настоящему. Я видела маму разной, но сломленной – никогда.
- Мама? – Кэролайн подняла голову. – Ты…
Но мама ее не слушала, она вообще вряд ли даже видела нас всех,
стоящих перед ней. Она молча повернулась и пошла в кабинет, медленно
шагая по коридору. Вот она подняла руку и вытерла глаза, затем скрылась за
дверью, щелкнув замком.
- О боже, - пробормотала я.
- Это всего лишь тарелка, - заботливо успокоила Кристи. – Думаю, у
вас еще одна есть.
Кэролайн поспешила за мамой – ну конечно, уж она-то уверена, что
может помочь, в отличие от меня. Но я ждала возможности поговорить с
мамой так долго, что теперь именно мне нужно быть рядом, так что я догнала
сестру и остановила ее, не успела она дотянуться до маминой двери.
- Позволь мне, - я мягко отстранила ее и вошла в мамин кабинет. Она
стояла у окна спиной к двери. И она плакала – ее плечи тряслись. Звук ее
плача немедленно заставил мое горло сжаться, мне захотелось развернуться и
убежать, но вместо этого я сделала глубокий вдох и подошла ближе. Мама не
обернулась, возможно, она вообще не знала, что я здесь. Но я стояла прямо за
ее спиной и думала о том, как же тяжело видеть страдания того, кого
любишь. Это не просто пугающе, это по-настоящему страшно, и ты
чувствуешь себя маленьким и ничтожным, не способным ничто сделать и
ничем помочь. Как же тяжело не иметь возможности контролировать
происходящее!
Внезапно я осознала, что понимаю маму – как она себя чувствовала,
когда я работала в ресторане и пропадала где-то целыми днями. Теперь я не
могла винить ее за то, что ей в некотором смысле пришлось применить силу,
чтобы сузить мой мир до прежних размеров и держать меня рядом с собой. Я,
наконец, увидела произошедшее ее глазами и поняла ту правду, за которую
держалась она. Мама не хотела привязать меня к себе и забрать все, что было
мне дорого, она просто боялась за меня и не хотела, чтобы большой
