– Ну, юноша, где ты живешь? Пойдем, я провожу тебя. Тебе не следует здесь больше стоять.
Джонни Марр испугался. Было светло, и утреннее солнце заливало площадь.
– Я… я… пожалуй, еще слишком рано, – пробормотал он. – Только сегодня вечером… Странно, как я… как я все перепутал.
Незнакомец взял его за руку и повел.
– Последний день мая, тридцать первое… продолжал бормотать Джонни.
– Да, да, – успокаивал его незнакомец, – это было вчера, один рдз в году_ бормотал Джонни. – Один раз в году снова будет он, последний день мая… для кого-нибудь другого.
Его спутник ничего не мог понять.
– Каждый из них имеет свою девушку. Всякий мужчина когда-нибудь имеет девушку. Пусть сами они живут, но их девушки должны умереть. После смерти люди ничего не чувствуют, поэтому сами они должны жить. Чтобы испытали, каково это…
– Что случилось с тобой, юноша? – спросил незнакомец. – Почему ты все время оглядываешься? Ты что-нибудь там потерял?
Джонни Марр немного помолчал, потом сказал:
– Каждый имеет свою девушку. – Лицо его искривилось. – Только я.., почему же я не имею больше девушки?
С тех пор возле драгстера стояла неподвижная фигура. Фигура со страдающим, смущенным, неподвижным взглядом. Каждый день являлся он к восьми часам и стоял в ожидании. Ожидал весь июнь, июль, август, сентябрь, ожидал в холодном и дождливом октябре.
Ожидал кого-то, кто не мог прийти.
Ожидал, пока не гасили свет в витрине, пока хозяин драгстера не закрывал магазин и не уходил. До тех пор, пока часы на башне не пробивали полночь.
Никто не знал, откуда он приходил и куда уходил. Там, где он проживал, – больше его не видели. На своей работе он тоже больше не показывался.
Однако всегда его можно было видеть внизу, возле драгстера, в ожидании рандеву с Вечностью.
Однажды вечером увидел его там полицейский, новый в этом районе. Старый ушел в отставку или же был переведен в другое место. Он обошел кругом площадь и заметил стоявшего там Джонни. Когда полицейский вернулся, Джонни все еще стоял. Полицейский сделал третий обход. На этот раз он остановился в раздумье, затем подошел.
– Что это такое? – строго спросил он. – Почему ты здесь стоишь? Уже добрых три часа. Ты ведь не украшение этой площади? – Он ткнул Джонни своей дубинкой. – Убирайся отсюда!
– Я жду свою девушку, – сказал Джонни.
– Твоя девушка умерла, – нетерпеливо возразил полицейский. – Мне рассказывали об этом. Ее похоронили на кладбище, и ты это знаешь так же хорошо, как и я. Или я должен показать тебе надгробную плиту с надписью?
Джонни Марр внезапно поднял руки и в отчаянии схватился за голову.
– Она не придет, – продолжал полицейский, – Пойми это, наконец. Уходи, и чтобы я тебя здесь больше не видел!
Джонни слегка пошатнулся, словно кто-то вывел его из состояния транса.
Полицейский ткнул его дубинкой, и он медленно поплелся, едва передвигая ноги. Полицейский смотрел ему вслед, пока он не скрылся из вида.
И с этого вечера он больше не появлялся в углу у драгстера. Никто его больше не видел.
Многие люди удивлялись. Они хотели узнать, куда он ушел и что с ним произошло. Потом это желание у них прошло и они забыли о нем.
Может быть, полицейскому не следовало бы прогонять Джонни с площади, может быть, лучше было оставить его в покое. Потому что он никому не причинял вреда.
В авиакомпании «Три Штата» все были очень довольны служащим Жозефом Мюрреем. Он работал у них третий месяц. Он был клерком и имел доступ к летным картам, бухгалтерским и другим документам такого крупного предприятия. Он прилежно занимался картотекой, просматривал старые листы пассажиров. Он занимался этим бесчисленное количество сверхурочных часов, постоянно перебирая старые документы, пока вдруг у него не пропал интерес.
В конце первого полугодия он должен был получить прибавку жалованья как поощрение за свою работу. Однако внезапно исчез. Он не уволился и никому не сказал о причине своего отсутствия. Просто ушел.
Его ждали, но он так и не вернулся. Кое-кого порасспросили, но никто о нем не знал.
Это было совершенно непонятно, но не было времени ломать над этим голову. На его место поставили другого. Его преемник оказался не столь исполнительным и прилежным. За картотеку он брался только в случае необходимости.
