Рыжуха тотчас изменила тон и стала пылко признаваться в расположении к ней и дружбе. Она запорхала по комнате.
– Хочешь, я одолжу тебе платье? Может быть, ты желаешь попробовать мою новую губную помаду?
Но Зарон отказалась.
– Итак, хорошо, тогда пойдем. Я хочу представить тебя ему.
Она быстро увлекла Зарон к двери, опасаясь, что та может в последний момент передумать.
Он сидел в холле и слушал радио. Когда они пришли, поднялся. Выглядел не так плохо, как предполагала Зарон. Рыжуха встала в другом конце холла.
– Джо Моррис, Зарои Пэдж.
– Миссис Зарон Пэдж, – тихо, но твердо сказала-Зарон.
Он разглядывал ее с каким-то странным выражением глаз. Сразу было видно, что очень доволен.
Рыжуха дружески похлопала обоих по плечам.
– Ну, желаю вам хорошо провести время. Меня не ждите.
– Не желаете ли вы совершить прогулку? – вежливо осведомился он.
Зарон не ответила, но в знак своего согласия направилась к выходу.
Он последовал за ней. Рыжуха шла за ними по пятам.
– А что я получу за содействие? – шепнула она ему по дороге.
Он молча вынул что-то из кармана и сунул ей в руку тайком от Зарон.
– Недолго пробудет он с ней. – сказала она и хихикнула, когда дверь закрылась.
Они вышли на шумную улицу и смешались с прохожими, заполнявшими тротуары.
Зарон не знала, о чем говорить, и потому молчала в ожидании, что он начнет разговор.
– Не желаете ли что-нибудь выпить?
– Я не пью, – ответила она. не глядя на него.
– Нет, я имел в виду содовую или фруктовый сок.
– Спасибо, я не чувствую жажды.
– Дальше они шли молча.
Увидев яркую световую рекламу, он спросил:
– Может быть, вы имеете желание пойти в кино?
Она энергично воспротивилась:
– Нет, ни в коем случае. Теперь идут фильмы только об этой грязной войне.
– Понимаю, – коротко ответил он.
Она стала немного сожалеть о своей резкости.
– Мне не хочется испортить вам вечер, – сказала Зарон примирительным тоном. – Почему бы вам просто не делать того, что вы хотите?
– Я делаю именно то, что хочу, – ответил он.
Он продолжил разговор вопросом;
– Он на войне, не правда ли?
– Мой муж? Да.
Она отвернулась.
Он превратно истолковал ее мысли.
– Я не пригоден к военной службе, – сказал он. – У меня туберкулез. – Он улыбнулся. – Вы теперь испугались?
– Разумеется, нет.
Она инстинктивно поняла, что он болен именно этой болезнью.
– Во всяком случае, теперь вы осведомлены об ртом, – сказал он, – и все же не боитесь меня.
– Почему я должна бояться?
– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Человек в моем положении должен радоваться, если вообще нашлась девушка, которая с ним прогуливается. И конечно, он не сделает безнравственных предложений.
Он открыто посмотрел на нее и улыбнулся.
Она тоже улыбнулась. Зарон не уронила своего достоинства. Сам Бэкки признал бы это.
Они вошли в парк.
– Видите, на той стороне стоит скамейка. Хотите, мы на ней посидим?
«Он болен, – подумала она. – Прогулка для него, возможно, тяжела. Что же делать?»
Она согласилась.
Они сидели, освещенные сиянием яркого фонаря.
Я посижу недолго, поклялась она себе. Через пару минут я встану и мы распрощаемся.
– Расскажите мне о нем, – попросил он.
– Что я должна о нем рассказывать?
– Ах, все. Что он делает, как он говорит, каков он…
Она спрятала фото своего мужа.
– Сейчас, наверное, уже поздно? – вздохнула она со счастливым видом. – Должно быть, почти десять.
Давно уже ей не было так легко, так спокойно на душе.
Он взглянул на часы:
– Немного больше двенадцати.
Они просидели на скамейке три с половиной часа.
Потом он ожидал ее возле этой самой скамейки, которую они теперь называли своей.
Она шла сюда торопливо, почти бегом пересекая улицу.
Он встал, они пожали друг другу руки.
– Добрый вечер, Джо.
– Добрый вечер, Зарон.
Сели близко друг к другу, как старые друзья,
– Я получила от него письмо, – доверчиво сообщила она.
– Прочти его мне, – попросил он. – Тем временем я закурю сигарету.
Она прочитала только одно или два выбранных ею места. Она не раз знакомила его со своими письмами, и отрывки, которые выбирала для чтения, с каждым разом становились все короче.
– Постепенно я узнаю его все лучше и лучше, – заметил он, когда она закончила чтение. – Он уже стал мне почти как брат.
